Владимир Кузнечевский - Сталин. Феномен вождя - война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой

Поэтому гадать не приходится. Если сооружать памятник войне в образе человека, то, кроме Сталина, других персонажей не видно.

Что ни говори, а это именно он, и никто другой, глубокой осенью 1941 года сказал, как выдохнул: «Русские были в Берлине два раза, будут и в третий». Как много раз говорил мой преподаватель на философском факультете МГУ им. М. В. Ломоносова участник войны Александр Зиновьев, это именно Сталин сумел в кратчайшие исторические сроки найти, выдвинуть и взрастить полководцев, которые уже через полтора года сумели повести войну более умело, чем закосневшие в своей чопорности немецкие генералы. «У нас, – возмущался Зиновьев, – до сих пор происходят удивительные вещи. Отмечая День Победы, даже не упоминают имени Верховного главнокомандующего. Но это ведь все равно что Наполеоновские войны без Наполеона! Я в университете задаю студентам вопрос о том, кто был Верховным главнокомандующим? Называют Жукова, Конева, но не Сталина. Но это же возмутительно! Я 21 год прожил в Германии. Могу засвидетельствовать, что там никому не приходит в голову написать историю гитлеровской Германии без Гитлера. А у нас получается, будто война прошла без Сталина. ‹…› Точно так же, как без Наполеона немыслимы ни Мюрат, ни Даву, ни Ней, ни Мортье, так и без Сталина немыслимы советские полководцы, проявившие себя в годы Великой Отечественной войны. Без сталинского руководства не было бы ни Жукова, ни Рокоссовского, ни других» [209].

Уметь так работать с кадрами – это уникальный дар, которым среди политиков такого масштаба обладают единицы. После Сталина в России и в мире никто больше таким даром не обладал.

Но из песни слова не выкинуть. Проходят годы, народная память потихоньку отсеивает зерна от плевел, и с каждым прошедшим после смерти Сталина десятилетием все явственнее выявляется, что не хотят русские люди прощать Сталину ни коллективизацию и уничтожение крестьянства, ни политические ошибки 1941–1942 годов, приведшие к миллионным жертвам, ни другие ошибки и преступления. Социологические опросы последних десятилетий показывают, что безрезервных сторонников Сталина у нас в обществе еще много (до 30 %), но доля эта в XXI веке неуклонно уменьшается, а не увеличивается.

Как видится мне, нет, не будет русский народ ставить памятник за Победу в войне Сталину. Как не стал наш народ ставить памятник за победу в Отечественной войне 1812 года Александру I, предпочтя полвека собирать деньги на возведение храма Христу Спасителю, возблагодарив ЕГО, а не Александра за избавление от «узурпатора». Скорее всего, так будет и с народной памятью о Великой Отечественной войне.

Словом, памятник Победе у нас, я уверен, будет, а вот памятник Сталину – вряд ли. Многое народ не сможет простить Сталину.

На протяжении всего текста настоящей книги на основе анализа реального исторического материала я стремился наглядно показать, что Сталин задуманное Лениным и им самим так называемое социалистическое общество строил преступными методами.

И на протяжении всего предыдущего текста над автором висел вопрос: может ли человек с менталитетом уголовного преступника встать во главе общества и руководить этим обществом десятки лет, да при этом еще и эффективно решать проблемы этого общества? Сталин всей своей жизнью показал (не доказал, а именно показал), что в кризисный период развития общества это возможно.

Но если посмотреть на нашу советскую историю внимательно, то следует признать, что никакой другой системы управления обществом, кроме криминальной, Иосиф Джугашвили в качестве лидера большевиков создать и не мог: большевистская среда не позволяла ему ни на шаг ступить в сторону. В нулевые годы XXI столетия на огромном массиве архивных материалов это убедительно показал в ряде своих монографий выдающийся российский историк Юрий Жуков. Методы построения нового общества никакими иными, кроме криминальных, не могли и быть. Вопрос об альтернативе и не стоял. Эти методы корежили, уродовали не только общество, но и сам руководящий слой.

Сейчас, по прошествии многих десятилетий после смерти Сталина, до нас только-только еще начинает доходить, что преступными методами можно построить только преступную систему управления обществом. Именно это и было сделано. Мы именно такое общество и построили.

Уже третье десятилетие насчитывается с момента обрушения советской власти, но отношения между людьми, в особенности между теми, кто обладает властью на всех уровнях по вертикали и горизонтали, и до сего дня нередко строятся на основе переступания не только через каноны христианской морали и нравственных ее принципов, но и правовых норм. Коррупция и уголовщина, в буквальном смысле пронизывающие все наши общественные отношения, на всех уровнях власти (власти, а не народа в его целом!), они ведь, эти формы взаимоотношений, волокутся за нами из нашего сталинского прошлого. А точнее сказать – из большевистского. Здесь, как писал Гомер, «мертвый хватает живого».