Ян Гросс - Золотая жатва. О том, что происходило вокруг истребления евреев.

Перехват еврейской собственности во времена оккупации происходил многими способами, в том числе и в результате дружеских отношений между знакомыми. Евреи отдавали свое имущество на сохранение полякам, к которым питали доверие. Во многих случаях результат был спасительным, так как они таким образом получали материальные средства, достаточные для выживания, на так называемой арийской стороне. Однако очень часто польские знакомые не сдерживали слово (см. цитируемый ниже текст Рингельблюма), отказывались вернуть депонированные товары и не раз выдавали скрывающихся еврейских владельцев немецкой полиции.

Эммануэль Рингельблюм описывает это явление в большом эссе о польско-еврейских отношениях, написанном незадолго до смерти, когда он скрывался в Варшаве в 1944 г.:

Один из важнейших хозяйственных вопросов в польско-еврейских отношениях — это вопрос о еврейских пожитках и товарах, отданных на сохранение полякам. Опыт в этой сфере был очень печальным. Война деморализовала людей, всю жизнь бывших честными и порядочными, которые теперь без колебаний присваивали имущество евреев и не желали в большинстве случаев делиться хотя бы частью этих вещей. Евреев рассматривали как «покойников в отпуске», которые раньше или позже погибнут. <���…> В подавляющем большинстве случаев, почти в 95 %, им не возвращали ни товаров, ни вещей, стереотипно ссылаясь на их отнятие немцами, кражу и т. п. Еврейские вещи неоднократно становились причиной шантажа и доносов. Чтобы избавиться от нежелательного претендента, его выдавали властям. Нам известны и многие случаи бескорыстного хранения вещей, мебели, товаров, ценностей и т. п. Это не раз подвергало арийцев опасности доносов, ревизии и т. д. Эти благородные поляки спасли и спасают по сей день жизнь на арийской стороне для евреев, которым эти вещи нередко служат единственным средством к существованию. Но, как это бывает на войне, подлость перевешивает. Число этих благородных личностей, устоявших перед искушением присвоить чужое добро, невелико, как невелико и число идеалистов, укрывающих евреев [128] «Это явление датируется еще временем до восстания в Варшавском гетто, в связи с непрерывными ревизиями немцев в еврейских жилищах. Единственным выходом было отдать вещи или товары на сохранение арийцам, что было в то время массовым явлением. Вещи отдавались на сохранение прежним клиентам, компаньонам и вообще знакомым христианам. Товары следовало отдавать в арийские руки в связи с целым рядом распоряжений, направленных против евреев (регистрация текстильных товаров, кож и т. п.). Еврейские торговцы указывали в этих отчетах минимальное количество товаров, пряча остальное у арийцев. Когда вышло распоряжение о конфискации у евреев шуб, те отдавали их арийским друзьям на сохранение. Во многих случаях евреи заключали сделку с христианами, отдавали им свои магазины и склады при условии, что еврей останется компаньоном в деле» ( Ringelbaum Е. Stosuпki polsko-żydowskie… S. б4-65). .

Неожиданно для работы такого рода, что Рингельблюм называет конкретную цифру — «почти 95 %». Конечно, ее не следует принимать в буквальном смысле, поскольку то, что происходило в оккупации, не поддается точному количественному учету, — но эта цифра обладает большой силой убеждения: ведь это не впечатление случайного наблюдателя, а оценка историка-профессионала, который организовал многочисленную исследовательскую группу, Онег Шаббат, систематически собирающую данные об условиях жизни и смерти польских евреев при немецкой оккупации. Архив Рингельблюма, хранящийся в Еврейском историческом институте, как указывает само название, был создан благодаря его вдохновению.

Даже после войны немногие, кто уцелел во время Холокоста, были вынуждены обращаться в суды, чтобы вернуть имущество, присвоенное прежними знакомыми [129] См.: Gross J.T. Strach. S. 88–89. . Жадность, страсть к обогащению, алчность — вот тот импульс, который, по мнению обычных людей, толкнул хуту на преступления геноцида в Руанде [130] Устрашающее чтение по этой теме книги-репортажи из Руанды Яна Хатцфельда (Jean Hatzfeld). . Подобное же происходило и с евреями в оккупированной Европе.

Евреи в польских селах превратились в охотничью дичь. В «охотах на евреев», так называемых Judenjagd , устраивавшихся в зависимости от энергии, каприза или алчности представителей местной власти, принимали участие окрестные крестьяне на всем пространстве генерал-губернаторства. В любом случае, участие местного населения — это непременное условие эффективности политики геноцида. Планомерное истребление всехпредставителей намеченной группы — например евреев в генерал-губернаторстве или тутси в Руанде, — не может быть осуществлено без сотрудничества ближайших соседей, потому что только они знают, кто есть кто в местном сообществе. Прибывшие извне могли бы уничтожить евреев, согнанных в гетто, но не сумели бы локализовать или даже опознать тех, кто укрывался на арийской стороне.