Жан-Пьер Баблон - Генрих IV

Въезд королевы Наваррской и ее детей в Париж не отличался пышностью, но и не остался незамеченным. Столица бурлила. Нигде во Франции религиозные страсти не разгорелись так сильно, как в Париже. Очаг гуманизма, город литераторов и их августейших покровителей, но одновременно резиденция суровой Сорбонны и клерикалов, Париж в 1555–1559 гг. был свидетелем яростных столкновений между студентами, которых поддерживала симпатизирующая идеям Реформации образованная буржуазия, с народными массами, приверженными к католицизму с его мессами, уличными шествиями, алтарями, почитанием Девы Марии и святых. Насмешки протестантских проповедников, осквернение уличных статуй, критика Священного Писания раздражали чернь, которая не хотела, чтобы ей меняли религию. Город в то время стал цитаделью католицизма. Обстановка была такой напряженной что двор, вернувшийся из Реймса после коронации Карла IX, предпочел остановиться в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре. Чтобы продемонстрировать свою верность католической вере, молодой король рядом с герцогом Гизом принял участие в процессии в честь праздника Тела Господня. Потом двор переехал в Сен-Жермен-ан-Ле.

Королева Наваррская, вероятно, не имела в Париже собственной резиденции; по-видимому, она остановилась в Лувре, но скорее всего во дворце одного из своих приверженцев. Перед тем как встретиться с Екатериной Медичи, она провела несколько дней в уединении, беседуя со своим духовным отцом Теодором де Безом, прибывшим 23 августа из Женевы ради религиозной дискуссии, организованной королем в так называемом коллоквиуме Пуасси. В тот же день Жанна присутствовала на кальвинистском богослужении, которое, если верить венецианскому послу, собрало 15 тысяч человек.

В древнем замке Людовика Святого в Сен-Жермен-ан-Ле тщательно готовились к прибытию королевы Наваррской. Антуан Бурбонский, Людовик Конде и адмирал Колиньи выехали в Париж за Жанной и детьми. Для Екатерины Медичи приезд королевы Наваррской в Сен-Жермен был личной победой, знаком вновь обретенного согласия. Ее присутствие поддерживало и морально укрепляло экономическую политику королевы-матери. Поэтому она всячески старалась задобрить ту, которую она вскоре фамильярно назовет «своей товаркой». Ей были отведены одни из самых красивых апартаментов, ее принимали как иностранную государыню, к великому неудовольствию испанского посла и к удивлению мужа, которому никогда не оказывали таких почестей.

Чтобы угодить вкусам гостей, устроили даже корриду, на которой присутствовал весь двор. Жанна сидела рядом с королевой-матерью, а ее сын Генрих между будущим Генрихом III и принцессой Маргаритой. Все изменилось. Колиньи вернулся в Королевский Совет, поговаривали о его скором назначении воспитателем короля. Его брат, кардинал де Шатильон, епископ Бовезский, открыто объявил о своем обращении в кальвинизм. Конде после видимости суда за государственную измену был оправдан и освобожден.

Испанцы с возмущением следили, как Екатерина «позволяет заразить государство этой чумой», но королеву это мало трогало. Она плела свои интриги, ловко нейтрализовав Антуана Бурбонского. «Я назначила его наместником короля и отдала ему власть, которую до сих пор имела», — писала она своему зятю Филиппу II. Но испанский король напрасно опасался возросшего влияния Антуана, так как непостоянный принц постепенно возвращался к католицизму. На Пасху он уединился в монастыре и присутствовал на мессе, потом поселил у себя протестантского священника и участвовал в протестантском богослужении. В июле он снова вернулся к католическим религиозным обрядам.

Эти метания вызвали отповедь Кальвина: «Говорят, что амурные приключения мешают вам исполнять свой долг, и приспешники дьявола порочат ваше имя». Даже в Женеве знали о его шалостях. После маршальши де Сент-Андре и нескольких парижских мещанок он попался в сети красотки Руэ, а потом в тенета фрейлины королевы-матери, Луизы де Ла Беродьер, которая готовилась подарить брата принцу Беарнскому. Со времени своего прибытия ко двору Жанна старалась максимально отдалиться от своего мужа, который ее порядком компрометировал. Коллоквиум в Пуасси, длившийся с 9 сентября по 9 октября, дал возможность протестантским и католическим богословам выступить перед широкой аудиторией. Любопытно, что эти сугубо теоретические споры живо заинтересовали придворных. После дебатов пасторы проповедовали то у одних, то у других. Теодор де Без, глава протестантской делегации, пользовался большие успехом. Некоторые дворяне изгнали из своих домов капелланов и духовников. В день торжественной мессы ордена Святого Михаила, на которой присутствовали все рыцари этого ордена, Жанна организовала в Аржантейле параллельное празднество: венчание своего племянника Жана де Рогана и Дианы де Барбансон. Его совершал по протестантскому обряду Теодор де Без.