Альфред Козинг - «Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов

Секретарь ЦК Ежов, послушная креатура и помощник Сталина, в 1936 году был назначен наркомом внутренних дел после требования Сталина и Жданова, находившихся в отпуске в Сочи. В телеграмме Молотову, как председателю Совнаркома, и заместителю начальника секретариата партии Кагановичу они потребовали:

«Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на 4 года» [123] Цит. по: Сталин и Каганович: Переписка. 1931–1936 / Сост.: О. В. Хлевнюк, Р. У. Дэвис, Л. П. Кошелева, Э. Л. Рис, Л. А. Роговая. — М.: Росспэн, 2001. — Стр. 682–683. .

Это было в то же время ясным сигналом Ежову решительно усилить борьбу за раскрытие и ликвидацию вражеских элементов, прежде всего, конечно, «троцкистских» и «зиновьевских врагов партии», и при этом использовать более крутые меры. Он выполнил это требование, посланное из Сочи, в такой мере и таким образом, что его деятельность позже была названа «ежовщиной» .

Хотя Зиновьев и Каменев, как и их многочисленные сторонники, уже были приговорены к большим тюремным срокам, в августе 1936 года против них был устроен новый процесс. Теперь они обвинялись генеральным прокурором Вышинским в том, что они планировали и организовали убийство Кирова. Даже более того, им вменялось в вину, что они хотели также убить ведущих руководителей ВКП(б) Сталина, Молотова, Кагановича и Ворошилова и восстановить капитализм в СССР.

Используя добытые шантажом ложные признания других арестованных, психологическим террором, угрозами их семьям и пыточными методами им сломали моральный хребет до той степени, когда они стали готовы признать себя виновными в любом преступлении. Сталин требовал от них прежде всего одного: признания, что они осуществили свои преступления по прямому заданию Троцкого. И это при том, что Троцкий уже семь лет жил вне СССР.

Сталин удостоил их во время процесса последней аудиенцией, на которой свысока намекнул, что мог бы спасти их жизни, если они выполнят для партии эту службу — обвинят Троцкого. Он сказал так, несмотря на то, что он уже приказал расстрелять обвиняемых сразу после приговора. Для этого было уже подготовлено и «общественное мнение», что проявилось в том, что в газетах появилось большое число требований коллективов заводов и парторганизаций расстрелять этих предателей и преступников как «врагов народа».

В закрытом письме ЦК от 29 июля 1936 года к руководству партийных организаций республик и областей были даны более детальные разъяснения о том, кого нужно понимать под «врагами народа», причём было подчёркнуто, что они под маской хороших людей тайком прокрались в социализм, чтобы незаметно выполнять «вредительскую работу», так как на самом деле они враги социализма. Их трудно раскрыть — так было написано — потому что какое-то время они прекрасно работают и демонстрируют успехи, чтобы замаскировать себя. Из этого становилось ясно, что во всех общественных институтах, на предприятиях, в государственных органах и даже в партии нужно искать и разоблачать «прокравшиеся» вражеские элементы. По-видимому, хорошие и успешные работники подозревались больше всего. Это подняло волну подозрительности, шпиономании и доносов, в результате чего многие руководящие инстанции были совершенно парализованы многочисленными арестами. Вместе с этим была отравлена общественная обстановка и разрушены многие личные связи, так как вскоре все должны были бояться всех.

Процесс против Зиновьева и Каменева был первым публичным политическим процессом против бывших членов высшего руководства Коммунистической партии ленинских времён. В нём впервые были испробованы сталинские методы уничтожения руководящей элиты старых большевиков, методы, которые под прямой режиссурой Сталина были теперь настолько усовершенствованы Вышинским, как главным обвинителем, и верховным военным судьёй Ульрихом, выносившим приговор, что по этой модели можно было подготовить и исполнить и другие публичные процессы. Решающий элемент этого метода состоял в том, что он основывался исключительно на признаниях обвиняемых и других заключённых, и поэтому фактические доказательства объявлялись излишними.

Легко объяснить, каким образом можно было добиться «признаний», если знать, что применение телесного насилия в практике НКВД было открыто одобрено ЦК ВКП(б). Тот, кто несмотря на пыточные методы не был готов сделать признание, чаще всего бывал убит без суда, так как не годился для публичного процесса.