Марк Курлански - Гавана. Столица парадоксов

В конце 1950-х годов Гавана увидела начало того, что в других прибрежных городах стало стеной высоченных бетонных отелей. В 1955 году Меер Лански принялся воплощать в жизнь свою мечту и строить один из самых роскошных прибрежных отелей на Карибах — «Хабана Ривьера» (Habana Riviera) в Ведадо. Лански воздвиг его на собственные деньги, средства инвесторов из Лас-Вегаса и 6 миллионов государственных займов от своего приятеля Батисты. Отель в двадцать один этаж проектировал Игорь Полевицки, который оказал наибольшее влияние на высотную застройку береговой линии Майами благодаря таким зданиям, как «Шелборн-отель» 1940 года. В число выдающихся достоинств отеля «Хабана Ривьера» входило то, что это было первое здание в Гаване с центральным кондиционированием воздуха; даже сейчас в городе это редкость.

«Гавана Хилтон» (Havana Hilton), открывшийся в 1958 году, представлял собой тридцатиэтажное здание на краю Ла-Рампы в Ведадо, которое, как утверждали владельцы, было заметно из любого места в городе. В отеле было 630 номеров, большой плавательный бассейн, казино и бар на крыше, откуда, как утверждает старая шутка, открывается лучший вид на Гавану, поскольку самого «Хилтона» из него не видно.

Хотя противников революции это раздражает, можно утверждать — и постоянно утверждается, — что революция спасла Гавану. Она не позволила ей превратиться в Майами-Бич или пуэрто-риканский Сан-Хуан. Благодаря ей Малекону не суждено было отделиться от остального города высокими отелями. Она спасла Гавану от Жозепа Льюиса Серта [50] Серт Жозеп Льюис (1902–1983) — испанский архитектор, эмигрировавший в 1939 г. в США. Декан Высшей Гарвардской школы дизайна с 1953 г. — Примеч. перев. и его учеников из Гарварда, поклонников Ле Корбюзье, предлагавших городским властям провести модернизацию Гаваны. Старые здания Хабана-Вьеха должны были уступить место бетону и стеклу, узкие улицы — стать широкими и мощеными для удобства дорожного движения, а старинные испанские «пласа» — превратиться в парковки. В разработанной Сертом планировке предполагалось население в 4 миллиона человек — вдвое больше, чем живет в Гаване сегодня.

Кастро видел, как другие латиноамериканские города, например Сан-Доминго, Мехико и Каракас, наводняются мигрантами из сельской местности в поисках возможностей, которых зачастую не было в деревне. Он издал законы, по которым в революционной Кубе кубинец, желавший переехать в столицу, обязан был подать заявление и представить продуманный план успешной жизни здесь. Гавана — не для всех кубинцев.

Когда я впервые приехал в Гавану в начале 1980-х годов, то остановился в отеле «Гавана Хилтон», который тогда назывался «Хабана Либре» (Habana Libre). Я не выбирал, где жить: там кубинское правительство размещало американских журналистов. Хотя я радовался, что в номере есть кондиционер, и не возражал против отсутствия казино, отель казался стерильным, в отличие от всего остального города. Кроме того, было трудно не ощущать себя под колпаком. Ходили слухи, что телефонные разговоры записываются, а государственные функционеры, с которыми должны были контактировать журналисты, дали четко понять, что они в курсе обедов и других планов, обсуждавшихся по телефону. Казалось, они больше заинтересованы в том, чтобы похвастаться своей осведомленностью, чем в том, чтобы скрыть факт слежки.

В огромном холле там и тут сидели скучающие мужчины, всем видом напоминавшие секретных сотрудников — один из них обязательно «случайно» вставал, когда ты выходил. Были там и женщины, выглядевшие как проститутки, но так или иначе связанные с сексотами. Это ведь страна с национализированной экономикой.

Говорят, что революция [51] Здесь и во всей книге автор использует термин «революция» в традиционном для англоязычной литературы смысле, подразумевая не только революционные события на Кубе в 1953–1959 гг., но и последующий режим Кастро, а также саму социалистическую идею в том виде, в каком ее реализует кубинское правительство. начиналась кроваво и безжалостно, и это правда. Но она же поначалу была идеалистичной и совершенно непрактичной. Власти не сразу догадались, что раз тебе принадлежит такой большой и роскошный отель, как «Хабана Либре», то стоит сделать из него что-нибудь прибыльное. Так что поначалу отель предназначался для тысяч лояльных партии крестьян, съезжавшихся, чтобы покричать «ура» Фиделю на митингах. Расселить крестьян в номерах роскошного отеля — безупречный идеологический ход, но крестьяне, не привыкшие к роскошным отелям и набивавшиеся по несколько человек в комнату, не всегда оставляли номер в наилучшем состоянии. Со временем новая власть осознала, что не выгодно использовать так один из своих немногих отелей люкс.