Юрий Кузовков - Глобализация и спираль истории. Книга 1

Эти нововведения также носили дискриминационный характер в отношении галло-римлян. Дело в том, что франки, в отличие от галло-римлян, были клановым обществом, жившим интересами своего клана, что в то время, по-видимому, вообще отличало франков от коренных жителей Римской империи. В случае смерти своего родственника франки, в соответствии с обычаями кровной мести, были обязаны отомстить убийце, а в случае спора или суда – встать на сторону своего клана. Поэтому для них, например, вряд ли представляло сложность найти 5 или 7 человек, которые бы подтвердили суду то, что было в интересах клана, даже если это была заведомая ложь. Известны случаи, когда при необходимости находилось несколько сотен франков (принадлежавших к одному клану), готовых подтвердить что угодно ([11] с.141).

По-видимому, такое распространение кланов среди франков как раз и было связано с тем, что они не были единым народом, как, например, остготы или вестготы (в законах и обычаях которых мы совсем не видим какого-либо распространения кланов), а состояли из представителей множества самостоятельных варварских племен и народов. Подобно тому как сегодня иммигранты на территории Европы и России, особенно из числа малых народов, повсюду формируют этнические диаспоры, члены которых связаны между собой кровными узами и обычаями, то же, надо полагать, происходило и с варварами-иммигрантами в Галлии в конце существования Западной Римской империи. Вероятно, из таких же этнических диаспор, объединявших представителей каждого варварского народа/племени, и выросли те кланы, в которые были объединены варвары-иммигранты, в отличие от галло-римлян, оказавшихся перед лицом этих варварских кланов совершенно беззащитными.

Это в первую очередь касалось и самих германцев, составлявших большинство франков, у которых, как пишет А.Джонс, «не было национального чувства». Даже те германские племена, которые в поздней античности объединились во франкский союз племен и назвали себя «франками», как указывает историк, находились между собой в ожесточенной вражде ([130] pp.621-622), и это название, таким образом, ничего не значило. Такую ситуацию с германцами эпохи раннего средневековья можно сравнить, например, с современным Северным Кавказом или с Дагестаном, где на территории одной небольшой республики проживают 40 самостоятельных народов, и слово «дагестанец» так же ничего не означает в плане определения какого-либо народа, как ничего не означало слово «франк» в эпоху раннего средневековья.

Поэтому салические законы, которые фактически узаконили власть кланов и обычаи круговой поруки и судебного поединка, поставили в еще более ужасное дискриминационное положение все галло-римское население. О каком «судебном поединке» могла идти речь, если против одного человека или одной семьи выступал целый варварский клан, связанный кровными узами и обычаями кровной мести? Да и сам факт, что вместо нормального судопроизводства, существовавшего в Римской империи, были введены законы, которые, как отмечал Э.Джеймс, в наши дни существуют лишь среди некоторых диких племен Африки ([128] p.90), был, очевидно, шоком для галло-римлян. Тем не менее, им ничего не оставалось, как смириться со своим положением и… продолжать тихо вымирать. Как писал о них Э.Гиббон, «выродившиеся туземцы, прикрывавшие свое слабодушие благовидными названиями благовоспитанности и миролюбия, были вынуждены подчиняться оружию и законам свирепых варваров, относящихся с презрительным пренебрежением и к их собственности, и к их свободе, и к их личной безопасности» ([11] с.150).

Следует отметить, что указанные изменения происходили в то же время (VI-VII вв.), когда наблюдалось дальнейшее углубление демографического кризиса среди галло-римлян. И это совпадение, по-видимому, не случайно. Теперь, когда варвары-иммигранты если еще не составляли большинство населения в северной части Галлии, то уже, очевидно, были близки к этому, а старение и вымирание галло-римлян становились все более очевидными, франкам уже не надо было играть по правилам, установленным римлянами, теперь они устанавливали свои правила, выгодные им, теперь они становились господами, а римляне – «вторым сортом». И чтобы уже ни у кого не оставалось в этом сомнений, в преамбуле к более позднему варианту салического закона (VIII в.) утверждалось, что франки пережили тяжелое «римское иго», которое им в конце концов удалось свергнуть ([128] p.32) - и поэтому римляне, угнетавшие франков, сполна заслужили то жалкое положение, в которое их поставили салические законы.