Иван Мошляк - Вспомним мы пехоту...

Проходили минута за минутой, а на горе было тихо. Далеко справа слышалось «Ура!», захлебывались автоматы, а здесь тихо… Командир роты то и дело поглядывал на часы. Десять… пятнадцать… двадцать минут прошло… И вдруг впереди слитно один за другим загрохотали взрывы гранат, взметнулось облачко пыли, застрочили автоматы. Потом беспорядочная стрельба началась в других местах.

Роты батальона пошли в атаку. Сопротивление врага было сломлено мгновенно. Немцы опомниться не успели, как третья траншея оказалась в наших руках.

Петрова и Полякова нашли на обратном скате горы. Лежали они неподалеку друг от друга, живые, но без сознания. У обоих было по нескольку пулевых ранений. А вокруг валялось тридцать семь гитлеровцев, сраженных пулями и гранатами.

Больше я Петрова не видел, затерялся его след в далеких тыловых госпиталях.

Когда подошли немецкие резервные части, они были встречены таким мощным огнем с горы, что их контратака сразу же захлебнулась. 182-й и 184-й полки перешли в атаку и отбросили противника. К исходу дня дивизия прорвала главную полосу обороны гитлеровцев, продвинулась местами на шестнадцать — двадцать километров.

Передовые подразделения 184-го полка овладели местечком Леушень. Теперь полкам Могилевцева и Грозова предстояло взять сильно укрепленный опорный пункт Тарбешти.

Вечером с группой офицеров штаба я поехал в Леушень, где решил развернуть свой НП. Нагнал на марше колонны, составлявшие главные силы 184-го полка. Вместе с ними пешим порядком двигался и Могилевцев. Я вышел из машины, поздоровался с подполковником, попросил его доложить мне, как он собирается наступать на Тарбешти. Мы присели на камень, Могилевцев развернул на коленях планшет, под прозрачной целлулоидной прокладкой которого лежала карта нужного участка.

— Вот, Иван Никонович, смотрите. Справа, восточнее меня, — Грозов, он подойдет к Тарбешти раньше. Я один батальон посылаю вперед, в обход. Он атакует с юга, отвлекая силы противника, остальные батальоны завершают дело.

— Какой батальон пошлете вперед? — спросил я.

Могилевцев ответил не сразу, — видно, еще не решил.

Мне-то его колебания были понятны.

— Пошлю третий батальон, — сказал наконец Могилевцев. — Зубалов уже не раз успешно совершал обходные маневры. Ему и карты в руки.

— Хорошо, — согласился я, — действуйте.

Я проводил полк до Леушени и долго смотрел ему вслед, пока последние ряды бойцов не растаяли в сумеречной мгле.

Когда пришел на НП, разместившийся в подвале дома, там уже кипела работа. Связисты налаживали связь, офицеры штаба уточняли положение частей и подразделений, разведчики работали над картами, сверяя данные разведгрупп.

А я думал об одном — Тарбешти… Выйдет Зубалов в срок к намеченному рубежу атаки или нет? И выйдет ли вообще? От этого зависели сотни, а может быть, и тысячи жизней. От этого зависела скорость продвижения 6-й танковой армии. Томительно тянулось время ожидания. Начинало светать. Каждые десять минут кто-нибудь из офицеров штаба поднимался на чердак, смотрел в стереотрубу в сторону Тарбешти. Поднялся и я. Бой за опорный пункт врага уже начался. Над Тарбешти тянулись в небо густые столбы дыма. Атаковал 182-й полк. Но где же Зубалов?

Я спустился в подвал. Почти следом за мною туда вбежал наблюдатель.

— Товарищ гвардии полковник, на южной окраине Тарбешти началось!

Минут через десять в телефонной трубке я услышал возбужденный голос Зубалова:

— Товарищ Первый! Захватил семь домов, штурмую дальше!.. — Голос затерялся в шуме и грохоте, но вскоре послышался снова: — Товарищ Первый! Еще семь домов взяли. Мало карандашиков (людей)! Противник контратакует…

И опять голос пропал в грохоте, а потом и грохот оборвался — прервалась связь. Батальон захватил четырнадцать домов, понес потери, не хватает людей для отражения контратак… Все это я хорошо себе представлял. Надо немедленно развить успех — это будет самой действенной помощью Зубалову. Я позвонил Могилевцеву, чтобы поторопить его атаковать опорный пункт главными силами. Но мое вмешательство оказалось лишним — Могилевцев уже ввел в бой второй эшелон полка. А через несколько минут позвонил Грозов: траншея на подступах к опорному пункту взята с боем, батальон Данько вместе с дивизионом пушек ворвался в Тарбешти. Никакое ожесточенное сопротивление уже не могло спасти фашистов. К восходу солнца части дивизии овладели городом.

Во второй половине дня, продвигаясь вперед, 182-й и 186-й полки окружили усиленный пехотный полк гитлеровцев. Наши радисты перехватили отчаянные просьбы его командира о помощи, посылаемые в эфир открытым текстом. Но вышестоящему командованию было уже не до него — оборона гитлеровцев разваливалась на всем участке фронта. Полк, наполовину уничтоженный, сдался в плен.