Иван Мошляк - Вспомним мы пехоту...

И вспомнился мне наш с Белянкиным разговор в начале июля. «Не приспело еще время для больших наступлений», — сказал он тогда. Теперь это время пришло. Наша армия научилась взламывать самую прочную оборону противника, вводить в прорыв подвижные соединения, бить врага и в хвост и в гриву, не давая ему опомниться. Да, настало время для грандиозных наступлений. И все мы чувствовали гордость за свою армию, за народ, который создал и вооружил ее.

Бригада пополнялась техникой, оружием, людьми. В основном это были молодые парни 1924–1925 годов рождения, прошедшие короткую подготовку в запасных полках и не нюхавшие пороху. Их еще предстояло учить да учить, а опытных младших командиров не хватало.

Как-то проезжали мы с Белянкиным мимо плаца, на котором рота новобранцев занималась отработкой приемов штыкового боя. Молодой боец, мальчишка лет восемнадцати, остановился перед соломенным чучелом и ткнул в него штыком. Да так неумело, слегка.

— М-да, орлы, — буркнул себе под нос Белянкин.

Я велел шоферу остановить машину, вышел.

— Смир-рно-о! — с усердием бывалого строевика скомандовал проводивший занятия старшина.

— Отставить! — сердито бросил я.

По личному опыту, приобретенному на Хасане, я знал, что в рукопашном бою понадобится прежде всего отличное владение штыком. Когда перед тобой вражеский солдат, готовый нанести удар, некогда раздумывать, как провести прием. Все приемы должны быть отработаны до автоматизма, проводиться решительно и напористо.

Я взял из рук бойца винтовку.

— Кто это научил вас так вежливо колоть? Где ваша ярость, ваш натиск? Перед вами же фашист! Пока вы дотягиваетесь до него штыком, он из вас успеет решето сделать. Вот смотрите.

Я встаю в позицию. Передо мною три чучела. Белянкин в сторонке с заинтересованной улыбкой наблюдает за мной. Не бойся, не осрамлюсь…

Раз, два, три!.. Мгновенно одно за другим пронзаю два чучела, бью прикладом по третьему.

— Поняли? — спрашиваю бойца.

Тот изумленно качает головой.

— Нет, товарищ полковник (недавно я получил звание полковника). Это же прямо… невозможно так…

Слова бойца рота встретила взрывом хохота.

— Отставить смех! — прикрикнул я и обратился к старшине: — Учить только так. Заниматься отработкой штыкового боя и в часы самоподготовки. Через неделю проверю лично.

— Да, Никонович, — сказал со смехом Белянкин, когда мы опять уселись в машину, — не позавидую я тем фрицам, которые угодят тебе под горячую руку.

Увидев, что я хмурюсь, утешил:

— А эти ребята научатся. Помнишь, какою застал бригаду в Павлове в сорок первом? А как показала себя в боях? Научатся и эти.

Прав был Белянкин. Через неделю я наведался в ту же роту и не узнал своих новобранцев. Штыком и прикладом работали так, что залюбуешься.

…Наступил 1943 год. Красная Армия гнала немцев с Кубани, с Дона. 106-я стрелковая бригада в составе 6-й армии, которой командовал генерал-лейтенант Ф. М. Харитонов, была переброшена на Юго-Западный фронт, в район Кантемировки.

В середине января Воронежский и северное крыло Юго-Западного фронта в составе 6-й и 1-й гвардейской армий перешли в наступление.

В первый же день мы на широком фронте прорвали оборону противника. 8-я итальянская армия, стоявшая перед нами, уже потрепанная в боях на Среднем Дону, была разгромлена наголову — половина ее погибла, половина попала в плен, спастись удалось только отдельным частям корпуса альпийских стрелков. За десять дней мы продвинулись километров на 125 и заняли оборону севернее Сватова. Невиданные темпы наступления воодушевляли бойцов и командиров, настроение у всех было приподнятое, все рвались в бой. В освобожденных селах парни призывного возраста осаждали штабы частей, просили взять их в армию. Мы в таких просьбах не отказывали, поэтому через десять дней наступления бригада была такой же полнокровной, как и в его начале.

В обороне мы не засиделись. Еще не успели подтянуться тылы, как утром 29 января 6-я армия вновь нанесла удар по противнику и прорвала его фронт. Цель наступления — освобождение Донбасса.

На левом фланге у нас действовала введенная в прорыв подвижная группа фронта под командованием генерал-лейтенанта М. М. Попова. В группу входило четыре танковых корпуса, правда, боевых машин в них не набралось бы и на одну укомплектованную по штату дивизию. Тем не менее войска фронта стремительно продвигались вперед. Из-за начавшейся распутицы отстали тылы, но нас это мало тревожило. Всеми владело одно желание — вперед! Мы не встречали заранее подготовленных оборонительных рубежей, противник бежал. Казалось, он отойдет за Днепр. Однако мы ошиблись в своих расчетах. Немцы не собирались без боя уступать нам Левобережную Украину. Южнее, в районе Гуляйполя и Владимировки, и севернее, в районе Краснограда, гитлеровцы сосредоточили ударные группы из отборных эсэсовских танковых и моторизованных дивизий. Над 6-й, 1-й гвардейской армиями и подвижной группой генерал-лейтенанта М. М. Попова, устремившейся на юг, в самое сердце Донбасса, нависла угроза с флангов. Но узнали мы об этом слишком поздно.