Петр Мультатули - Император Николай II и предвоенный кризис 1914 года

Единственным союзником России продолжала оставаться Франция. Впрочем, и этот союзник был ненадёжен. В случае начала новой войны на Балканах и вмешательства в неё, у России не было никакой уверенности, что Франция окажет своему союзнику военную помощь, даже если бы в войну вступила Германия. В Париже постоянно давали понять, что условия русско-французской конвенции подразумевают вмешательство только в случае нападения Германии или Австро-Венгрии на одного из них.

Россия находилась в чрезвычайно опасном положении. Ей нужно было любой ценой сохранить мир. Весь 1913 г. император Николай II и его дипломаты предпринимали попытки по недопущению создания военной угрозы, постоянно стремясь умиротворить становящийся всё более агрессивным Берлин.

В мае 1913 г. император Николай II прибыл в Берлин на свадьбу дочери кайзера принцессы Виктории-Луизы, выходившей замуж за принца Эрнста-Августа Брауншвейгского. Этому визиту было суждено стать последним посещением Николаем II Германии, в ходе которого и произошла его последняя встреча с императором Вильгельмом II. Словно в предзнаменовании этого, визит Государя в Берлин был особенно торжественен и прошёл в обстановке особой теплоты и внимания со стороны кайзера. Вернувшись в Петербург, Государь признавал: "Я остался очень доволен своим пребыванием в Берлине. Прежде всего, приём, оказанный мне императором Вильгельмом, меня очень тронул" 125.

Николай II был поражён и тёплой встречей, оказанной ему простыми берлинцами. "Говоря о своих берлинских впечатлениях, -вспоминал С. Д. Сазонов, — он сказал мне, что ему была оказана в Германии чрезвычайно любезная встреча не только со стороны Двора, что было в порядке вещей, но и со стороны населения столицы, приветствовавшего каждое его появление" 126.

Однако Государь за 1,5 месяца до своего отъезда в Берлин 12 (25) марта 1913 г. ознакомился с сообщением военного агента в Берлине полковника П. А. Базарова о прениях в рейхстаге по новому военному законопроекту. В нём депутатами рейхстага "впервые открыто германство противопоставлено славянству, усиление которого и развитие панславизма, вызвавшие националистическое движение во Франции, обусловливают необходимость спешного увеличения вооружённых сил Германии" 127.

Когда в мае 1913 г. Император Николай II встречался с Вильгельмом в Потсдаме, кайзер, между прочим, среди других маловажных вопросов, сообщил, что собирается послать в Константинополь военную миссию во главе с генерал-лейтенантом Отто Лиманом фон Сандерсом. Эта миссия, по словам кайзера, ничем не будет отличаться от других военных германских миссий, которые до того посылались в Турцию. Вильгельм поинтересовался у Государя, не будет ли тот против посылки миссии? Николай II ответил, что если она не будет отличаться от прежних, то никаких возражений у него не вызовет 128.

Между тем, направляя миссию во главе с генералом фон Сандерсом, кайзер преследовал далеко идущие цели. Подготавливая войну, германское руководство видело Турцию своим союзником. Однако тяжёлые поражения турок от армий балканских государств в 1912-1913 гг. вызвали в Берлине чувство глубокого разочарования. Там стало ясно, что без кардинальной перестройки турецкую армию в новой войне ждёт не менее тяжёлое поражение, что и в Балканской. Но на большие реформы турецкой армии у Германии не было времени. Для начала нужно было подчинить своему командованию генеральский и старший офицерский корпус армии султана, а затем с помощью своих генералов и офицеров начать реорганизацию турецкой армии. Германская военная миссия из 42 офицеров была направлена в Турцию в ноябре 1913 г. Глава миссии Лиман фон Сандерс был назначен султаном верховным инструктором турецких войск и командующим турецким корпусом, расположенным в Константинополе. Германское правительство не сочло нужным ознакомить с этим Петербург. В Берлине прекрасно знали, что реакция русского правительства, когда ему станет известен факт назначения Сандерса турецким командующим, будет крайне негативной.

Сазонов вызвал германского посла графа Пурталеса и заявил ему, что "не может себе представить, чтобы в Берлине не отдавали себе отчёта в том, что русское правительство не может относиться безразлично к такому факту, как переход в руки германских офицеров командования Константинопольским гарнизоном.

Германский канцлер должен был знать, что если есть на земном шаре пункт, на котором сосредоточено наше ревнивое внимание и где мы не могли допустить никаких изменений, затрагивавших непосредственно наши жизненные интересы, то этот пункт есть Константинополь" 129.