Федор Селезнев - Революция 1917 года и борьба элит вокруг вопроса о сепаратном мире с Германией (1914–1918 гг.)

Большевики арестовали деятельных эсеровских депутатов Учредительного собрания П.А. Сорокина и А.А. Аргунова. Арест народных избранников никакой реакции западных дипломатов не вызвал. Тем не менее, среди депутатов Учредительного собрания теплилась надежда на то, что представители стран-союзниц как-то защитят их от большевистского произвола. 3 января 1918 г. депутаты эсеры и меньшевики пригласили на свое совместное заседание капитана Садуля. Но слов поддержки они от него не услышали. Наоборот, француз заклеймил их «позорную и неискреннюю позицию» и завязал бурную дискуссию с руководителем эсеровской фракции Рудневым. Гнев Садуля вызвало признание Руднева о том, что «его партия ни за что не будет помогать большевикам в возобновлении войны» [592].

По сути, этим заявлением Руднев подписал приговор Учредительному собранию. Франция (похоже, последней из стран-союзниц) дала тайное согласие на разгон Учредительного собрания. И большевики (при поддержке левых эсеров) тут же приступили к подготовке этого мероприятия.

3 января 1918 г. Ленин написал проект постановления ВЦИК о том, что всякая попытка присвоить себе функции государственной власти в Российской Советской республике признается контрреволюционной, и будет подавляться всеми средствами [593]. Таврический дворец взял под охрану полк латышских стрелков [594].

Поздно вечером того же дня Ленин передал по прямому проводу в Брест-Литовск Троцкому предложение вернуться в Петроград [595]. Вероятно, прекращение переговоров в Бресте было частью платы за согласие Антанты на разгон Учредительного собрания. Кроме того, западным союзникам требовалось любой ценой сорвать заключения мира между Центральной Радой и немцами. Реализация названной цели достигалась только путем свержения украинского правительства. И сделать это могли лишь большевики. Поэтому ценность сотрудничества с ними для Запада многократно возрастала. Настолько, что на судьбу Учредительного собрания можно было просто закрыть глаза. Тем более что его депутаты 4 января решили, во что бы то ни стало провести постановление о мире, приняв соответствующее обращение ко всем воюющим державам. Кроме того, они планировали объявить о продолжении Россией переговоров с Германией [596]. Причем это пункт был поставлен первым в повестке дня.

Это окончательно отбило охоту западных дипломатов хоть как-то выразить свою симпатию детищу русской демократии. Ни один из послов Антанты не явился 5 января в Таврический дворец на открытие Учредительного собрания. Туда, однако, пришли представители западных спецслужб и журналисты. Но они находились отнюдь не среди депутатов от демократической оппозиции. Американцы Альберт Рис Вильямс и Джон Рид беседовали с большевистскими руководителями – Бонч-Бруевичем, Коллонтай, Луначарским, Володарским, Лениным. Эдгар Сиссон, сопредседатель комитета общественной информации США занял место рядом с Ольгой Каменевой, женой видного соратника Ленина, Л.Б. Каменева [597].

Ни американцев, ни француза Садуля ничуть не смутило то, что днем большевиками была расстреляна демонстрация сторонников Учредительного собрания. Погибло 12 человек. Среди них – внучка декабриста И.И. Горбачевского Елена [598]. В донесении капитана Садуля в Париж об этом нет ни слова осуждения [599]. Его симпатии целиком на стороне большевиков. Ещё бы, ведь 5 января 1918 г. они действовали так, как было нужно Антанте.

В этот день красные из Харькова начали наступление на Полтаву и дальше на Киев [600], чтобы свергнуть предавшую Антанту Центральную Раду. Тогда же Троцкий, прервав переговоры в Брест-Литовске, выехал в Петроград. Ну а ночью Учредительное собрание, чья деятельность не могла принести Антанте ничего, кроме проблем, было закрыто. ВЦИК принял декрет о его роспуске.

6 января 1918 г. председатель Американской федерации труда Гомперс предложил Вильсону направить приветствие Учредительному собранию. Однако президент США счел это «нецелесообразным» [601]. Принцип целесообразности заставил его и других лидеров Антанты поддержать не законный, избранный всем народом представительный орган, а узурпировавших власть большевиков.

Партия Народной Свободы с самого начала Первой мировой войны показала себя принципиальной противницей сепаратных переговоров с немцами. Естественно, заключение Брестского мира было встречено кадетами «с чувством величайшего нравственного возмущения». Кадетская партия заявила: «Пусть же знает Германия, что вырванный сейчас у случайных властителей нынешнего дня мир никогда не будет признан русским народом» [602]. Однако, эти резкие высказывания не привели к обострению отношений между конституционными демократами и подписавшим Брестский мир советским правительством. Наоборот, как пишет В.Г. Хандорин, после «Брестского мира в марте 1918 г. наступила временная относительная “оттепель”: были освобождены арестованные активисты кадетской партии, по существу она даже перешла на полулегальное положение» [603]. Регулярно собирались заседания ЦК. Представители партии открыто выступали на митингах. Продолжало работу кадетское издательство «Народная свобода» [604]. Более того лидеры кадетов подняли вопрос о возможности сотрудничества с большевистскими властями в деле национальной обороны.