Юрий Пантелеев - Морской фронт

— Я бы точно выполнил указания на этот случай моего старшего начальника…

Ответ был ясен, и переспрашивать не имело смысла. Видимо, мой собеседник хорошо знал указания начальства.

Визит был коротким, расстались мы холодно.

Французский атташе, капитан 1 ранга, явился ко мне в сюртуке, без орденов, но при шпаге. Полный, пожилой мужчина, он был очень приветлив, и, как все французы, любезен, и, конечно, разговорчив. Сидели мы долго, насколько позволяли нормы «дипломатического времени». Живую беседу за завтраком умело поддерживал майор Н. С. Фрумкин. Атташе прямо начал ее с проблем возможной войны.

— Господин адмирал, не верьте ни одному слову Гитлера. Фашисты — это звери, это бандиты. Я люблю русский народ, хорошо знаю вашу страну, потому так вам и говорю. Гитлер вас обманет и нападет на вас, будьте к этому готовы. Чехословакия погибла, терпит унижение и моя бедная Франция…

В голосе французского офицера чувствовалась искренняя горесть.

Расстались мы по-дружески. Наша беседа была записана майором Н. С. Фрумкиным почти дословно и сообщена тогда же в Москву.

Да, не хотелось верить в возможность войны, но думать об этом мы были обязаны, а главное, готовиться к ней, хотя из Генерального Штаба и шли самые мирные указания.

Осенью 1940 года мы провели большое учение, в нем участвовали все соединения флота, авиации и береговой обороны. Впервые Балтика увидела свой Краснознаменный флот в полном составе. Мы отрабатывали одну из важнейших задач — оборону устья Финского залива от проникновения в него возможного противника. Это учение проводили в своих водах и у своих берегов. Прошло оно благополучно, без всяких эксцессов со стороны наших соседей. Но не успели разъехаться командиры Главного Морского штаба, а корабли разойтись по своим базам, как на очередном докладе наш всеведущий начальник разведки Н. С. Фрумкин информировал нас, что Германия заключила соглашение с Финляндией о праве провоза своих войск через, ее территорию в Киркенес. Значит, Финляндия нарушила свои обязательства, принятые по мирному договору с СССР, заключенному лишь полгода назад. Это был явно не дружеский акт по нашему адресу.

Зачем «нейтральной» Финляндии нужны были фашистские войска?

Очень скоро подтвердилось, что из Штеттина морем действительно пошли германские транспорты с войсками в Хельсинки, Вазуе, Улеаборг, Турку под охраной боевых кораблей и авиации. Стало известно также, что в середине октября из Вадсё в Финляндию прибыло десять тысяч немецких солдат. До глубокой зимы, пока не замерзли гавани, фашисты усиленно перебрасывали войска под проводкой ледоколов из Германии в Финляндию. Об этом беспрерывно поступали донесения с наших кораблей и самолетов.

Над Балтикой сгущались тучи… В то же время Гитлер продолжал выступать по радио и в печати, распинаясь в своей лояльности по отношению к Советскому Союзу. Но факты говорили совсем о другом.

Некоторую разрядку в сложную и тревожную обстановку, царившую в те дни в Прибалтике, внесло одно событие в начале нового, 1941 года.

Утром 11 января заходит в кабинет мой заместитель капитан 1 ранга Николай Алексеевич Питерский и торжественно кладет на стол свежий номер «Правды».

— Вот, товарищ адмирал, читайте, замечательный документ. Удар по фашистской агентуре! Неплохо сделано!

Впиваюсь в строки, отчеркнутые красным карандашом. Газета сообщает, что СССР подписал с Германией соглашение о переселении германских граждан и лиц немецкой национальности из Литвы, Латвии и Эстонии в Германию.

— Да, — согласился я, — это действительно удар по фашистской «пятой колонне».

Позднее один из видных буржуазных специалистов по разведке писал, что «мероприятие Советского правительства было форменной катастрофой для немецкого военного атташе в Москве».

Мы, однако, не переоценивали масштабов этого поражения фашистской агентуры в Прибалтике. И действительно, вскоре немецкая разведка активизировалась, видимо стремясь возместить понесенный ею урон.

Нарушения нашей государственной границы начались с конца 1940 года, но с февраля 1941 года немецкие самолеты стали беспрерывно появляться над нашими пограничными районами и военно-морскими базами. Тревожили нас и сведения из штаба Ленинградского военного округа о значительной концентрации немецких войск на советской сухопутной границе.

В такой напряженной обстановке проходила наша первая зима 1940/41 года в Таллине. Мы, командиры штаба, уже тогда прекрасно понимали, какая серьезная угроза нависает над нашей Родиной, и стремились максимально поднять боевую готовность флота. Работа в штабе кипела с утра и до поздней ночи. Я мог полагаться на моих ближайших помощников.