Сергей Брилёв - Забытые союзники во Второй мировой войне

Во-вторых, в целом Костелло своих руководителей в Веллингтоне не просто устраивал, а временами восхищал. С чего его повысили до первого секретаря в 1947 году? С чего в июле 1949 года ему доверили пост «временного поверенного», то есть руководителя новозеландской миссии на завершающем этапе её работы в СССР?

И всё-таки что касается государственной (а тем более дипломатической) службы, то повышенная бдительность в ней оправдана при любом строе и любом устройстве мира.

По-настоящему серьёзные подозрения в адрес Костелло возникли по ходу его работы в миссии Новой Зеландии во Франции. Служил он там с июня 1950-го по 30 сентября 1954-го. Как выяснилось потом, именно в его бытность в 1954 году в посольстве Новой Зеландии в Париже новозеландские паспорта были выписаны выдающимся советским разведчикам Лоне и Моррису Коэнам.

Случайность?

Два слова об этих выдающихся советских разведчиках. У Доны предки — из Польши. У Морриса — ещё ближе: отец был из Киевской губернии, а мать из Вильно. Лона — ещё и активистка Компартии США.

Моррис в 1937 году отправился добровольцем-интернационалистом в Испанию. Там-то он и попал в поле зрения советской внешней разведки и сразу же дал согласие на сотрудничество.

Во время Второй мировой Моррис отправляется на фронт, а его супруга (они поженились в 1941 году) остается в США, где находится на связи с резидентурой в Нью-Йорке. Судя по тому, что потом написали западные источники, её главной специализацией в годы войны являются секреты американских авиационных технологий — ив этом, конечно, очередной пример «иронии судьбы», учитывая, с какой миссией в 1941 году в СССР прилетает новозеландец Ишервуд. Но к концу войны Леонтина переезжает в город Альбукерке, расположенный неподалеку от главной базы «Манхэттенского», то есть ядерного проекта Америки.

Когда с фронта из Европы вернулся муж, с 1949 года они оба стали связными для советского разведчика Рудольфа Абеля. С ним они работали до 1950 года, когда были вынуждены бежать в Советский Союз. И уже из Москвы в 1954 году Моррис и Лона (заехав в Париж и получив там новозеландские паспорта) переправились в Англию. Там Моррис был радистом легендарного советского разведчика Конона Молодого. В Англии их главной задачей было раздобыть уже не ядерные, а ракетные секреты.

Их вычислили в результате предательства начальника отдела оперативной техники польской разведки Голеневского, завербованного ЦРУ. 7 января 1961 года Конон Молодый был арестован в момент получения информации в районе вокзала Ватерлоо. Через некоторое время британская контрразведка МИ-5 вычислила и арестовала и супругов Коэн. На судебном процессе Молодый отрицал причастность семейной четы к разведывательной деятельности. Больше того: на суде так ничего доказать и не удалось. Но британское правосудие исходило из высших интересов: Моррис получил двадцать пять, а его супруга — двадцать лет тюремного заключения.

В августе 1969 года власти Великобритании дали согласие на обмен супругов Коэн на арестованного в СССР британского агента Джералда Брука. В октябре того же года состоялся обмен. Супруги обосновались в Москве, получили советское гражданство. Моррис Коэн всю оставшуюся жизнь посвятил подготовке будущих специалистов ПГУ КГБ СССР и СВР новой России (что, кстати, для них, коммунистов, поразительно, учитывая, как радикально сменился в России политический строй). Звания Героев им обоим присвоили посмертно и уже в новые времена — по причине чего героями они стали не Советского Союза, а России.

Но вообще вся английская часть этой немыслимой эпопеи стала возможной благодаря тому — повторю — что в 1954 году новозеландские паспорта Коэнам-Крогерам были выписаны в посольстве киви в Париже, где тогда работал только недавно вернувшийся из Москвы дипломат-коммунист Пэдди Костелло.

Что здесь совпадение, а что — нет? Этого мы, возможно, не узнаем никогда.

Сам Костелло умер от сердечного приступа в День Советской Армии, 23 февраля 1964 года. На тот момент он уже давно покинул новозеландскую дипломатическую службу и возглавлял кафедру русистики в Университете Виктория в английском Манчестере.

Как бы то ни было, именно за время работы в Москве его и его коллег в «Британском союзнике» появилась первая (в пусть и условно российской печати) публикация про кавалера советского Ордена Ленина новозеландца Невилла Рамсботтома-Ишервуда.