Георгий Агабеков - ГПУ [Записки чекиста]

В первую очередь началась чистка ячеек ГПУ. Комиссия по чистке состояла из вождей Центральной Контрольной Комиссии — Сольца, Караваева и Филлера. Чистка началась в августе. Предварительно Комиссия просмотрела все «личные дела» сотрудников (документы, вроде послужных списков, но гораздо более подробные), охотно принимала анонимные доносы. Все сотрудники впали в панику. Никто не знал, как будет проводиться чистка, каковы будут ее результаты. Люди, не испытывавшие страха в боях, рисковавшие жизнью в подпольной работе заграницей, ныне дрожали. Их партийная честь находилась в руках этих трех человек.

Началась чистка Иностранного отдела. Она заключалась в том, что на собрании члены партии выступали по очереди, рассказывали свою биографию и отвечали на вопросы, поставленные комиссией или собранием. Часто люди, проработавшие десять лет друг с другом, только тут узнавали о прошлой жизни своего товарища. На чистке Иностранного отдела выяснилось, что в отделе нет ни одного сотрудника с пролетарским происхождением. Среди сотрудников ГПУ оказались люди из дворянских семей, а один даже оказался сыном чиновника царской охранки. Много также сотрудников было с подозрительным прошлым, которые, по всей вероятности, работали в иностранных и белогвардейских разведках. Так, например, помощник начальника Иностранного отдела Логинов, член партии с 1905 года, как оказалось, с 1917 по 1920 год жил в Архангельске при белых, остался жив и даже редактировал там газету. Почему он остался в белом стане и почему его не тронули, он так и не мог объяснить на собрании. Другой близкий друг Трилиссера, Альфред, член партии с 1903 года, пробывший на каторге 10 лет, прожил в Ростове на Дону весь деникинский период, занимаясь, по его объяснению, личными делами. Видная сотрудница Иностранного отдела ГПУ, Красная, жена члена Исполкома Крестьянского интернационала, по ее словам чуть ли не с 10-ти летнего возраста состояла членом ЦК польской компартии, хотя одновременно была связана с Пилсудским. Собрание заинтересовалось ее биографией и забросало ее вопросами, отвечая на которые она окончательно спуталась и заплакала. Лиза Горская, предавшая Блюмкина, оказалась дочерью польского помещика. Вероятно для того, чтобы загладить неблагоприятное впечатление от своей биографии, она и выдала Блюмкина.

Комиссия обратила внимание на отсутствие пролетарского сословия в Иностранном Отделе ГПУ, но решила оставить аппарат неприкосновенным, так как, в конце концов, все это были испытанные чекисты. Исключены были только два сотрудника, занимавшие технические должности.

Я готовился к поездке в Индию. По плану я должен был ехать в Берлин, затем в Египет и оттуда уже в Бомбей. В начале сентября 1929 года была получена телеграмма от резидента ГПУ в Париже с сообщением, что советник Парижского полпредства Беседовский, отказавшись ехать в СССР, бежал из полпредства. Это был первый случай «измены» крупного работника советского правительства. Сотрудники ГПУ радовались, что это случилось с чиновником Наркоминдела. Теперь можно открыто выступать против Наркоминдела и отказывать в визах, указывая на пример Беседовского. Но многие возмущались и предлагали немедленно расправиться с Беседовским, чтобы его пример не мог соблазнить других.

Несколько дней спустя, меня вызвал Трилиссер. Справившись, в каком положении находятся мои приготовления к поездке в Индию, он сказал: — Вот что! Прежде чем ехать в Египет, вам надо заехать в Париж и во что бы то ни стало прикончить Беседовского.

Его пример может заразить других. После ликвидации вы выедете в Египет. Это заметет следы, так как все вас будут искать у границы СССР.

Я переменил план поездки и начал приготовления. Но прошел день, и меня опять вызвал Трилиссер. С удрученным видом он сказал, что Политбюро не разрешает ликвидировать Беседовского. Вследствие опубликованных Беседовским разоблачений, убийство теряло смысл, могло поднять большой шум и вызвать дипломатические осложнения с Францией. Таким образом Беседовский спасся. ГПУ оставило его в покое.

После ареста Блюмкина меня вызвал Трилиссер и сказал, что мне придется отложить поездку в Индию, а поехать пока в Константинополь для приема дел и продолжения работы, начатой Блюмкиным. В сферу моей деятельности отныне входили Сирия, Палестина, Геджас и Египет. В самом Константинополе, где находилась моя резиденция, я не должен был вести работы, предоставив ее исключительно заботам легальной резидентуры ГПУ в Турции.