Саад Шазли - Форсирование Суэцкого канала

Я не говорил с Садеком о моем предложении перед тем, как представить его Совету коллективной обороны арабских государств. Я серьезно относился к своим обязанностям заместителя Генерального секретаря этой организации. Надевая мундир офицера организации межарабского сотрудничества, я не видел причин информировать о чем-либо министра обороны Египта раньше других. Я был офицером вооруженных сил Египта, но я также считал необходимым отделять свою национальность от своих межарабских обязательств. Садек думал по-иному. Когда я представил свой проект Совету коллективной обороны арабских государств (в основном упирая на временной фактор и держа при себе более личные соображения), Садек передал мне записку: «Ты действуешь вопреки интересам Египта». Я был с ним не согласен и, отложив записку, продолжал.

Во время перерыва на обед Садек в ярости отвел меня в сторону, — «Как ты можешь просить войска вместо денег? — бушевал он. — Нам нужны деньги».

«Ты представляешь здесь Египет, — сказал я. — Ты можешь говорить, что хочешь, и мы это обсудим. Я здесь Египет не представляю. Я здесь представляю Совет коллективной обороны арабских государств и должен говорить то, что я считаю важным для арабского мира в целом».

«Я твой министр», — сказал он.

«Как министр обороны, ты, безусловно, мой начальник, как начальника Генштаба, — отвечал я. — Но ты должен понимать, что твоя власть надо мной не распространяется на мои функции заместителя Генерального секретаря Совета коллективной обороны».

«Но ты стал заместителем Генерального секретаря Совета коллективной обороны арабских государств только потому, что ты начальник Генштаба Египта».

«Я знаю, — отвечал я. — Но я не собираюсь поступиться свободой действий в должности заместителя Генерального секретаря этой организации только ради того, чтобы сохранить за собой пост начальника Генштаба, и ты должен это понимать».

«Я доложу о твоем поведении президенту», — сказал Садек.

«Конечно, ты имеешь на это право», — отвечал я.

Когда заседание возобновилось, мой план был единогласно принят, поскольку Садек не мог публично выступить против него. Мне поручили посетить те страны, которые будут выделять подкрепления, чтобы убедиться в том, что соответствующие части должным образом обучены и снаряжены. Я поздравил себя с первой крупной победой.

По сравнению с этим мое второе предложение не представляло трудностей. Это был проект составления точных гидрологических морских карт наших государств. Протяженность береговой линии арабских стран составляет более 16 000 км, лишь немногим меньше протяженности береговой линии СССР и длиннее, чем у США. Меня огорчило открытие, что у нас нет хороших карт наших внутренних вод. Флоты арабских стран до сих пор пользовались для навигации картами, оставленными нам англичанами и французами; эти карты уже давно устарели и были неточны.

Я не видел причин, почему мы не можем составить для себя новые карты, особенно если мы собираемся засекретить карты большого масштаба. В Египте гидрографы были. Больших расходов эта работа не потребует. Я выяснил, что мы можем приобрести в Великобритании два судна, оборудованных для наших целей, за 1,5 миллиона фунта стерлингов. Деньги также не представляли проблемы. Решением арабской встречи на высшем уровне в январе 1964 года было создано Объединенное командование арабских государств, которое прекратило работу в марте 1967 года и затем постепенно самоликвидировалось. Но на его счетах в египетских банках все еще лежали 3 миллиона фунтов стерлингов. Эти деньги принадлежали странам арабского мира: Совет коллективной обороны арабских государств был единственным органом, который мог санкционировать расходование этих средств. Я предложил использовать эти деньги для финансирования гидрографической съемки. Мой план был немедленно и единодушно одобрен. Впоследствии это тоже привело к столкновению с Садеком.

Теплые отношения, которые установились у нас с Советским Союзом после заключения октябрьского соглашения, вскоре начали охладевать. Октябрьское соглашение предусматривало, что вооружения должны быть поставлены нам до конца года. Так оно и было, но у нас оставалось недостаточно времени, чтобы обучить наших летчиков и штурманов. Поэтому к концу 1971 года наши боевые возможности не увеличились. (В частности, нам требовалось по крайней мере три месяца, чтобы переподготовить наших летчиков с МиГ-17 на Миг-21 и от девяти до двенадцати месяцев для подготовки экипажей Ту-16, в основном штурманов.) Становилось ясно, что Советы не одобряют наше намерение начать наступление до конца «года принятия решений», как ежедневно настаивал президент Садат в своих речах. Стоит отметить, что ради сохранения своего достоинства после всей этой пропагандистской шумихи вокруг «года принятия решений» Садат попытался утверждать, что вооружения вообще не были поставлены.