Саад Шазли - Форсирование Суэцкого канала

Третьим фактором моих размышлений была необходимость вынудить противника вести бой в неблагоприятных для него условиях. В Израиле с населением три миллиона, во время войны проводится мобилизация одной пятой его населения. Израиль не может долго находиться в таком состоянии без ущерба для его экономики и сферы обслуживания. Соответственно у израильтян два приоритета: первый — избегать людских потерь. Их не волнует утрата военной техники, какой бы современной и дорогой она ни была; их союзники поспешат поставить им еще. Их второй приоритет состоит в проведении молниеносной кампании: затянувшийся на месяцы конфликт для них анафема. Следовательно, если мы форсируем канал и займем укрепленные позиции в 10–12 км к востоку от его берега, мы сможем вынудить их принять самый неудобный вариант. Противнику придется штурмовать наши позиции, давая нам возможность причинять ему с воздуха и на земле большие потери живой силы. Мы сможем продлевать конфликт по своему желанию с минимальными потерями для себя.

Четвертый и последний фактор был самым простым. Я участвовал в пяти войнах и был убежден, что никакие учения в мирное время, как бы они ни были приближены к реальным условиям, не оказывают на войска психологического воздействия боевых действий. Оно включает то сочетание страха и отваги, осторожности и безрассудной храбрости, которое движет солдатами на поле боя. Чтобы подготовить наших офицеров и рядовых к большой войне, нам была нужна маленькая война, то есть ограниченная операция, которая могла бы дать боевой опыт, отсутствующий у большинства наших солдат. Кроме того, существовали хорошие шансы на успех такой операции, а он сыграл бы большую роль в восстановлении морального духа вооруженных сил, в течение 25 лет трижды потерпевших поражение. Мне казалось, что по одной этой причине проведение нашей первой операции будет шагом обдуманного риска, а не безнадежной авантюрой.

К началу июля 1971 года, менее чем через два месяца после моего назначения начальником Генерального штаба, я уже смог представить свои планы проведения ограниченной операции министру обороны и Главнокомандующему вооруженными силами Ахмеду Садеку. Он категорически их отверг.

Он сказал, что эта операция не имеет смысла ни с политической, ни с военной точек зрения. В политическом плане она ничего не даст, поскольку Синайский полуостров останется под оккупацией противника. В военном плане она создаст больше проблем для нас, чем для Израиля. Наши нынешние оборонительные позиции защищены каналом, который является непреодолимым препятствием для проведения противником наземной атаки или десантных операций.

Если мы перенесем наши позиции за канал, мы не только лишимся возможности использовать его как преграду, но будем вынуждены прокладывать уязвимые линии коммуникаций по нашим мостам через канал. Садек был уверен, что когда придет время наступать, наше наступление должно быть мощным и неограниченным: стремительное полное освобождение Синая и сектора Газа с уничтожением сил противника.

Я сказал, что согласился бы с его планом, если бы это было возможно. Но как нам это сделать? У нас не было средств, и я не видел возможности получить их в ближайшем будущем. Садек сказал, что, если Советский Союз поставит нам все, что нужно, мы сможем начать наступление до конца года, а может быть и раньше. Я его оптимизма не разделял. Но, когда я еще раз привел результаты анализа, которые побудили меня предложить план более ограниченных действий, Садек от них отмахнулся. Он попросил меня разработать план освобождения всех наших оккупированных территорий.

Согласиться с ним я не мог. Это было невозможно из-за ограниченности наших ресурсов. А нам потребовалось бы огромное количество техники. Большая ее часть еще находилась в процессе разработки, и Советский Союз не был готов ее нам предоставить. Даже если бы русские поставили нам технику, нам потребовалось бы несколько лет, чтобы ее освоить, особенно в ВВС и войсках ПВО.

После долгих споров Садек пошел на компромисс. На самом деле в глубокой тайне он пошел на два компромисса. Явный компромисс состоял в том, что он согласился с планом наступления, ограниченного захватом основных перевалов Синая в 30–40 км к востоку от Суэцкого канала. Мы назвали этот план «Операция 41». На самом деле единственным достоинством этого плана было то, что его осуществление требовало меньшего количества техники, чем полномасштабное наступление через Синай, так что список поставок, представленный Советам, был менее шокирующим. В этом была суть дела. Подготовка и разработка «Операции 41» должна была проходить при полном участии наших советских советников, чтобы они могли составлять свое мнение о наших потребностях в оружии и технике. Можно сказать, что после стратегических учений мы проводили учения педагогические.