Дмитрий Пучков - Бородино - Стоять и умирать!

Подобный боевой порядок, подкреплённый резервной артиллерией, позволял локализовать любой частный успех французов, но ещё больше повышал потери от французского огня. Русские солдаты продолжали стоять и умирать. Они проявляли чудеса героизма и раз за разом отбивали атаки французов и сами бросались в контратаки.

«Особенно отличились: 34-й егерский и Перновский полки. Последний сам пошёл на неприятельскую кавалерию, опрокинул её и побежал за нею; гренадеры первой шеренги бросали вдогонку французов ружья со штыками. Это было в 4 часа пополудни. Полки 2-го кавалерийского корпуса, Сумский и Мариупольский гусарские, за ними Иркутский и Сибирский драгунские, преследовали и гнали неприятеля до самых его резервов и только принятые пушечным и ружейным огнем обращены назад. Неприятельская конница преследовала нашу, прорвалась сквозь интервалы пехотных кареев и зашла в тыл 7-й и 11-й пехотных дивизий; но “эта бесподобная пехота”, как Барклай-де-Толли называет её в своем донесении, “нимало не расстраиваясь, встретила французов батальным огнем”. Между тем конные полки 2-го корпуса вновь собрались, пошли в атаку и, опрокинув неприятеля, принудили отступить за пехоту. Французы скрылись на время из вида. Табуны лошадей без всадников, разметав гривы, ржали, бегали посреди мёртвых и раненых; по полю разбросаны были подбитые орудия, остовы ящиков. Вскоре замечены у французов новые приготовления к атаке. Конница их опять показалась впереди пехоты, в колоннах. Тут необходимы были последние с нашей стороны усилия. Барклай-де-Толли послал за полками Кавалергардским и Конно-Гвардейским; они, из всей русской кавалерии, одни не были ещё введены в дело. Отправленный к командовавшему сими полками, генерал-майору Шевичу, адъютант объявил приказание идти вперёд; отборные латники огласили воздух радостными восклицаниями. Пока они подвигались, неприятельская конница, предводимая Коленкуром, заступившим место Монбрена, убитого при атаке редутов нашего левого крыла, врубилась в пехоту 24-й дивизии, прикрывавшую Курганную батарею, а пехотные колонны вице-короля подошли под самый курган. Бывшие на нём орудия после окончательного залпа умолкли. Неприятельская пехота взбиралась на вал со всех сторон; её опрокидывали штыками в ров, наполнившийся трупами убитых; свежие колонны заступали места и с новой яростью лезли умирать; наши встречали их с равным ожесточением и сами падали вместе с врагами. Наконец бывшая в голове французов саксонская конница Тильмана ворвалась в редут с тыла. За саксонцами мчался весь корпус Коленкура. Груды тел лежали внутри и вне окопа; почти все храбрые его защитники пали. Одним из последних выстрелов, пущенных с нашей батареи, убит Коленкур».

Коленкур стал командиром корпуса прямо на поле боя вместо убитого генерала Монбрена. И первый же приказ, поставленный кирасирам Коленкура, был взять Курганную батарею. «Я буду там живым или мёртвым», — поклялся Коленкур Наполеону. Коленкур лично повёл в атаку 2-ю тяжёлую кавалерийскую дивизию Вотье. Его атака заставила нашу пехоту под жесточайшим огнём перестроиться в каре, что ещё больше увеличило потери. Были ранены командир корпуса Остерман-Толстой и оба командира дивизий. Французские кирасиры отбросили часть пехоты 6-го корпуса в Горицкий овраг и частью сил ворвались на батарею Раевского. Защитники батареи отбить удар не смогли, но под огнём второй линии кирасиры удержаться не смогли и откатились. Сам Коленкур в этот момент был убит. Но успех, достигнутый Коленкуром, развили кавалеристы Лотур-Мобура. В последнем бою за редут тяжело раненным попал в плен командир 24-й дивизии 6-го корпуса генерал Лихачёв.

Как видно из всего хода боя, французская кавалерия, особенно кирасиры, играла заметно большую роль на поле боя, чем русская, решая самостоятельные задачи и находясь на острие атаки. Но Бородинское поле, ставшее полем славы для французских кирасир, стало их же кладбищем. Процент потерь во французской тяжёлой кавалерии был огромен.

Евгений Богарне вывел на линию батареи Раевского дивизии Морана, Жерара и Брусье, закрепив таким образом успех. Барклай-де-Толли пытался отбить батарею контрударом 24-й дивизии, но этот контрудар был сорван кирасирами противника. Барклай-де-Толли отвёл войска за Горицкий овраг и приготовился к продолжению боя. Попытка двух французских кавалерийских корпусов развить успех не удалась. Пехота 4-го и 6-го корпусов отбила их атаку, построившись в каре, а артиллерия отбилась огнём в упор. Только польские уланы сумели прорваться к русским батареям, но были отбиты артиллеристами в рукопашном бою. Особенно отличился генерал Костенецкий, человек огромной силы, банником повергший на землю нескольких улан.