Себастьян Хаффнер - Под маской англичанина

Уже немецкий национализм, в котором я вырос ребёнком во время Первой мировой войны, имел нечто гипертрофированно истерическое и опасное — Германия, Германия превыше всего! Тем самым никогда не имелось в виду, что Германия должна над всем господствовать, но то, что Германия должна быть для нас превыше всего. Но когда это так интерпретируется, то это означает: национализм как высшая религия, в чём есть нечто болезненное. Это было своего рода вырождение. Когда-то я написал, что с 1918 года немцы — политически душевнобольной народ, и такими они были до 1945 года. Так что не лишь при Гитлере, но также уже во время Веймарской республики существовала политически чудовищная истерическая атмосфера. Этот ужасный национализм и это "мы не виновны в войне, и мы ее, в сущности, выиграли" — это было страшно.

Как бы Вы объяснили название книги "Германия: Джекилл и Хайд"?

Название намекает на двуличие немцев. Ведь существует эта история Стивенсона, о докторе Джекилле, который днём — обыкновенный обыватель, а вечером становится преступником — мистером Хайдом. Немцы сами по себе — великий культурный народ с единственной в своём роде музыкой и внушающей большое уважение литературой, с неповторимым изобразительным искусством, и однако затем они способны на такие вещи, как Холокост. В качестве аргумента в пользу федерализма в своей книге я привёл то, что они в качестве жителей отдельных малых, в крайнем случае средних государств очень уживчивы и приличны, однако как жители великой державы они становятся несимпатичными.

Впоследствии я впрочем нашёл очень большую поддержку в этом вопросе у Ханса-Ульриха Велера, который написал эту толстую книгу по немецкой истории, причём он наверняка не знает моей книги. Он говорит, что основание рейха испортило немецкий политический характер. Как представители великой державы немцы были невыносимы, в то время как ранее, будучи государственным союзом малых и средних государств они были совершенно милыми людьми. В качестве великой державы они всё-таки потеряли определённое чувство меры. Так, как вели себя немцы, не вела себя никакая другая из европейских великих держав. Они стали причиной Первой и Второй мировых войн.

Название "Германия: Джекилл и Хайд" происходит впрочем от Варбурга. Я назвал текст "Германия — обзор", но для него это было слишком сухо. Придуманные мной названия всегда считались слишком сухими, и поэтому они переформулировались иногда немного гипертрофированно.

"Соглашение с дьяволом" или "Семь смертных грехов Германского Рейха в Первой мировой войне" — это, естественно, кричащие газетные заголовки, которые однако не мной придуманы.

Как объясняете Вы для себя успех книги ""Германия: Джекилл и Хайд"? Былоли нечто сравнимое в то время в Англии?

В интересующихся кругах я нашёл определённый интерес, книга стала своего рода визитной карточкой, но естественно, что она никогда не была массовым бестселлером. Были также сопоставимые книги, например книга Хайнриха Фрэнкеля "Народ Германии против Гитлера" [1940], однако её тезис был, как видно уже из названия, точно противоположным моему. Он писал, что Гитлер угнетает весь славный немецкий народ. Это тоже верно, что касается его противников. Однако не весь немецкий народ был против Гитлера, он был в подавляющем большинстве большую часть времени за Гитлера, как раз также и в 1938 году. Аншлюса Австрии желали все, некоторые хотели его под другими символами, однако уже в Веймарской республике настроение стало абсолютно великонемецким. Сам Гитлер никогда не смог бы сделать в Германии свою карьеру, если бы не было этого чувства, что австрийцы — это те же истинные немцы.

Позже я написал здесь свою книгу о Гитлере, которая является абсолютно пронемецкой по основному содержанию. Это можно понять так, что тогда немцы подвергались этим искушениям. Однако в этой книге я говорю, что в целом были времена, в которые за Гитлера были от восьмидесяти до девяноста процентов немцев.

В книге "Атака на Германию[6]" Вы пишете, что следует воодушевить немецкую оппозицию посредством пропаганды, чтобы смогло возникнуть своего рода пассивное сопротивление.

Я писал эту книгу в начале 1941 года, то есть после падения Франции, когда ведь очень изменилось всё настроение. Когда я писал "Германия: Джекилл и Хайд" — это было в первую военную зиму во время так называемой "странной войны" — то тогда верили, что Англия и Франция естественно выиграют войну, если даже и медленно. Во вторую военную зиму надеялись скорее на то, ну скажем так, что авось немцы не придут, а войну выиграем. Я назвал эту вторую книгу и сказал, что единственная "атака", какую теперь ещё можно предпринять, это атака моральная. Следует пытаться тем людям, которые в Германии не восхищаются национал-социализмом, дать своего рода позитивную цель. Я ещё раз подчеркнул значение идеи "Объединенной Европы".