Гасан Гусейнов - История всего - лекции о мифе

Стан.: А люди отвечают им тем же?

Г. Ч. Г.: Вот именно. С тех пор, как Аполлон разрезал человека пополам и сделал нас такими, какие мы и по сию пору, только и слышно, что о безмерной слабости человека. Ничего-то он не может — ни время вспять повернуть, ни свою половину найти.

Стан.: Так что же такое идея поколения?

Г. Ч. Г.: Это человеческое измерение встречи времени и вечности. Как Зевс удалил Крона на острова Блаженных, так туда отправляются после смерти и дети богов и богинь от союза со смертными женщинами и мужчинами. Там и браки между ними по-новому заключаются. Например, Ахилл женится на Медее.

Стан.: Но в чем же тогда смысл первой жизни поколения?

Г. Ч. Г.: В том, чтобы предельно охотно исполнить волю судьбы!

Стан.: А как каждое поколение ее узнает?

Г. Ч. Г.: Вот, это и есть пророчество. В каждом поколении должен вырасти кто-то, кто, по слову Гоголя, готов «на битву не с одним каким-нибудь временем, но со всеми веками».

В современном русском дискурсе термин «геополитика» понимается в нескольких пересекающихся значениях. Это не только фрагмент истории политической мысли первой половины XX века, но и политическая теория как идеологический инструмент пропаганды и контрпропаганды.

За сорок лет вектор понимания этого фрагмента менялся: в 1962 году геополитику определяли как «лженаучную фашистскую «теорию», призванную оправдать агрессивную политику империализма географическими факторами и возведенную в ранг государственной идеологии в Третьем Рейхе, а после войны — как идейное оружие западногерманских реваншистов.

В одном из самых либеральных изданий периода оттепели, «Философской энциклопедии» (1960), говорилось, что «современные американские геополитики […] пытаются перестроить немецко-фашистскую доктрину и использовать ее для обоснования агрессивных планов США. […] В последнее время наблюдается возрождение геополитики в Западной Германии. […] Новое в современных немецких геополитических теориях заключается в их „наднациональной“ космополитической окраске и в „гуманистической“ фразеологии. Немецкие геополитики требуют создания „единой Европы“, в которой Германия играла бы роль гегемона» 80.

А в 1995 году геополитика — «политологическая концепция, согласно которой политика государства, в основном внешняя, предопределяется географическими факторами (положение страны, природные ресурсы, климат и др.)» 81. Систематизацию географических факторов в политико-военных процессах геополитика осуществляет, рассматривая государства как надбиологические организмы, для существования которых требуются естественные границы и жизненное пространство.

Геополитический аспект был в той или иной мере присущ и советской политической теории. В соответствии с нею СССР являлся одновременно и продуктом естественно-географического развития (естественного прирастания государственной массы), и результатом сознательного продвижения идей нового общественного строя.

Противоречивость картины мира, которой оперировала официальная доктрина, состояла в необходимости сочетать естественно-научный детерминизм с иногда мистическим визионерством и вненаучным произволом оперирования с предметом (идеология).

Геополитика как публицистическая банальность

Геополитический подход представляет собой публицистический метод, с помощью которого определяется или стимулируется готовность большинства населения страны принять нынешнюю реальность государственного устройства и нынешнюю культурно-историческую фазу как результат естественно-исторического развития. С другой стороны, геополитика, продолженная в геостратегию и конспирологию, легитимирует возможную новую миссию для кардинально уменьшившейся в размерах страны.

Геополитический подход к стране и как «надбиологическому агенту», и как к естественно-научно определяемому и измеримому продукту не означает разрыва с идеологической картиной мира, сохраняя то же неустранимое противоречие между двумя претензиями идеологии — быть и наукой для объяснения конкретных причин всего сущего в материальном мире как единственной и неотменяемой реальности, и руководством для произвольного изменения этой самой реальности.

В этой точке всякая идеология граничит с мифологией, в которой законченная картина мира достигается тем, что нынешнее состояние мира объясняется в повествовании как последнее следствие предшествовавших метаморфоз (этиологические и генеалогические мифы). В идеологическом предписании противоречие между детерминизмом исторического процесса и идейно-политическим управлением этим процессом устраняется с помощью инструментализированных легенд (например, об истории формирования марксизма в России из «трех источников и трех составных частей»), мифологем (например, жертвенность и нравственная чистота чекиста) и даже тотемов (например, мертвые герои — от Ленина в мавзолее до Котовского, скачущего с «пробитым сердцем» в стихах М. Светлова).