Константин Вержбицкий - Развитие системы принципата при императоре Тиберии (14–37 гг. н. э.)

Возможные аргументы за и против датировки заговора и процесса Мурены 23 г. до н. э. суммирует в своей статье Д. Стоктон. [342] Stockton D. Primus and Murena // Historia. Bd. XIV. 1965. S. 18–40. Взвесив все pro et contra автор приходит к заключению, что данная проблема не имеет однозначного решения, [343] Ibidem. S. 39. и, как нам кажется, на лицо все основания, чтобы принять этот, в общем то, негативный вывод. Таким образом, сделать выбор в пользу какой-либо одной из имеющихся датировок процесса Мурены не представляется возможным.

Цепион и Мурена пытались спасти свои жизни, отправившись в добровольное изгнание, но были убиты по приказу Августа (Vell., II, 91, 93). В современной исторической литературе вопрос о законности этой акции сделался предметом оживлённой дискуссии. Он обсуждается, в частности, в статьях Б. Левик и Л. Дэли. [344] Levick B. Poena legis majestatis // Historia. Bd. XXVIII, 1979. S. 361–373; Daly L. Augustus and the murder of Varro Murena (cos. 23 B. C.) // Klio. Bd. LXVI, 1984. S. 157–169.

По мнению Б. Левик, убийство Мурены и Цепиона, хотя и не было должным образом юридически оформлено, следует рассматривать скорее как казнь, со всей очевидностью продемонстрировавшую, что принцепс не намерен оставлять безнаказанными людей, виновных в тяжких уголовных преступлениях. [345] Levick B. Poena legis majestatis. P. 373. Напротив, Л. Дэли усматривает в образе действий Августа явное нарушение римского законодательства. Дело Мурены, по его мнению, является ярким примером тех циничных махинаций с законом, которые неоднократно проделывал основатель империи. [346] Daly L. Augustus and the murder of Varro Murena… P. 160, 169. Нам кажется, что последняя точка зрения, безусловно, ближе к истине. В действиях Августа по устранению Мурены и Цепиона налицо, по крайней мере, нарушение юридического обычая, в силу которого обвиняемый мог избежать наказания, отправившись в добровольное изгнание. [347] Strachan-Davidson. J. L. Problems of the Roman law. Vol. II. Oxford, 1921. P. 50–51.

Процесс Мурены и Цепиона был, по всей вероятности, самым крупным делом о laesa majestas эпохи Августа, и не случайно различные обстоятельства именно этого заговора против наследника Юлия Цезаря стали предметом оживлённого обсуждения в научной литературе. Из других событий подобного рода следует отметить раскрытый в 19 г. до н. э. заговор Эгнация Руфа, которому Август не позволил стать консулом (Vell., II, 91, 93; Suet., Aug., 19). Что же касается заговоров Юлла Антония, Эмилия Лепида и Юлии Младшей, то они, по всей вероятности, носили династический характер, если, конечно, вообще имели место. К этому нужно добавить дело Гельвия Цинны, закончившиеся помилованием осужденного. [348] Егоров А. Б. Рим на грани эпох. C. 111–112.

Понятие "величия" ( majestas ) при Августе распространилось не только на персону принцепса, но и на его фамилию. Когда скандальное поведение сначала дочери, а потом и внучки вынудило Августа удалить обеих из Рима, их любовники были наказаны смертью или изгнанием, как за оскорбление величия (Tac. Ann., III, 24).

Римский сенат в правление Августа, по традиции, продолжал оставаться одним из носителей majestas . Более того, в этом качестве в тот период выступал не только сенат как учреждение, но и представители сенаторского сословия. Дважды, в 8 и 6 гг. до н. э., принцепс издавал декреты о наказании лиц, сочинявших и распространявших под чужим именем памфлеты, порочившие представителей высшего сословия (Dio, LV, 27, 1–3; Suet., Aug., 55). Первым, но, возможно, не единственным, автором "злонамеренных сочинений", пострадавшим от действия этих эдиктов, был Кассий Север, изгнанный за то, что в своих наглых писаниях порочил знатных мужчин и женщин (Tac. Ann., I, 72).

В том, что касается защиты чести и достоинства знатных граждан от словесных нападок, Август отнюдь не был абсолютным новатором: подобного рода законы были известны в Риме, по крайней мере, с эпохи ранней республики. В частности, уже среди "Законов XII таблиц" (традиционная датировка (Liv., III, 32–37) 451–450 гг. до н. э.) встречается юридическая норма, предусматривающая наказание человека, сочиняющего и распевающего песни, в которых высмеиваются другие лица (Cic. De re publ., IV, 10, 12).

О том, что высказывания, содержащие impietas, могли рассматриваться как повод для судебного преследования уже в эпоху ранней республики, свидетельствует Светоний (Tib., 2). Биограф Тиберия рассказывает о том, как в 249 г. до н. э. знатная дама из рода Клавдиев, застрявшая на своей повозке в уличной толчее, пожелала вслух, чтобы воскрес её брат, незадачливый флотоводец Клавдий Пульхр и, в очередной раз погубив корабли, поубавил бы в городе людей. За это она была обвинена в оскорблении величия римского народа (ibidem). Тем не менее, И. П. Портнягина справедливо отмечает, что Август своими декретами создал некое новое качество. [349] Портнягина И. П. Сенат и сенаторское сословие… С. 123. Именно это и имел в виду Тацит, когда назвал Августа первым, кто ввёл в судебную практику наказания за famosi libelli и probrosi sermones (Tac. Ann., I, 72).