Рейнхард фон Шеер - Германский флот в Первую мировую войну [изд. Вече (2011 г.)]

Я заявил военному кабинету, что для лояльного соблюдения этого обещания необходимо немедленно отозвать все подводные лодки, высланные для ведения войны против торговли.

Чтобы отдать этот приказ, я должен был получить согласие кайзера. Император был до такой степени убежден в тяжелых военных последствиях этой меры, что он старался еще использовать свое личное влияние на канцлера с тем, чтобы изменить решение кабинета. Кайзеру не удалось, однако, переубедить государственного канцлера. После этого кайзер передал мне через заместителя начальника морского кабинета, что государственный канцлер представил ему положение в таком виде, что придется пожертвовать подводной войной.

Также не имела успеха и моя вторичная попытка уговорить канцлера внести в ноту указание хотя бы о некоторой отсрочке делаемой нами уступки. Он заявил, что мы в не таком положении, чтобы ставить еще какие-либо условия, флот должен покориться неизбежности и во всяком случае избегать инцидентов. Я заверил канцлера, что мы будем к этому стремиться и добавил, что отзываю поэтому все подводные лодки, ведущие войну против торговли. Это решение об ограничении подводной войны имело очень важное значение в том отношении, что от него зависели дальнейшие оперативные мероприятия военно-морского командования, так как Флоту Открытого моря должна была быть теперь возвращена полная свобода действий.

До тех пор, пока на фронте продолжались военные действия, конца которым и не предвиделось, флот, конечно, не хотел и не мог оставаться в полном бездействии, в то время когда наши враги, которые избавились от всяких забот, связанных с подводной опасностью, усиливали свой нажим на нашем западном фронте. Успех на море должен был оказать благоприятное влияние на содержание мирных условий и поднять настроение в стране. Следовало учитывать, что требования неприятеля будут сообразоваться с силой сопротивления, которое мы могли еще ему оказать, и что всякое ослабление противника было бы нам на пользу.

В результате освобождения подводных лодок от ведения войны против торговли наступательная сила нашего флота значительно возросла, и было весьма вероятно, что при удачном выборе места атаки исход операций флота был бы благоприятным.

Если бы при этом наш флот понес некоторые потери, то можно было предполагать, что и противнику был бы нанесен соответствующий урон. Однако у нас осталось бы достаточно сил, чтобы обеспечить возобновление подводной войны в Северном море в том случае, если бы ход переговоров вызвал необходимость продолжения борьбы всеми имеющимися в распоряжении средствами.

21 октября, одновременно с посылкой ноты Вильсону, подводные' лодки получили распоряжение возвратиться, а начальнику штаба военно-морского командования было приказано держать командование флота в курсе происходивших переговоров и передать ему приказ: «Флоту Открытого моря выйти в море для атаки и боя с английским флотом». Командующий флотом адмирал фон Хиппер имел уже готовые планы для подобных выходов в море, так как их необходимость была предусмотрена. Предпочтение было отдано утвержденному мною плану, составленному для действий в Английском канале. Подводные лодки должны были успеть занять назначенные им позиции, а большому количеству крейсеров предстояла приемка мин, которые предполагалось поставить на вероятных путях противника. На все эти приготовления ушло еще несколько дней, и наконец 28 октября флот сосредоточился для осуществления операции на внешнем рейде Вильгельмсгафена.

Тем временем, 24 октября стала известна ответная нота президента Вильсона, весьма недвусмысленно требовавшая полной капитуляции. Побуждаемый теми же чувствами, что и высшее военное командование, я, по приглашению генерал-фельдмаршала и генерала Людендорфа, отправился с ними в Берлин, чтобы быть там и в случае надобности принять участие в обсуждении новой ситуации. Мы не могли себе представить никакого иного выхода для правительства, кроме отклонения этого нового требования Вильсона, как не соответствовавшего достоинству нации и ее вооруженных сил.

Днем 25 октября, непосредственно после приезда генерал-фельдмаршала и генерала Людендорфа в Берлин, кайзер вызвал их к себе. Из этого свидания генерал Людендорф вынес такое впечатление, что кайзер согласятся с предложениями правительства, так что нам оставалось лишь попытаться выяснить у вице-канцлера фон Пайера (сам государственный канцлер был болен), каковы же будут решения правительства.