Николай Байбаков - От Сталина до Ельцина

— Байбаков, где ты был вчера?

— Как где? Я был на работе.

— А после работы? — спросил уже не без ехидцы тот же «отеческий» голос.

— Был в «Национале» на дне рождения моего товарища.

— Что за бардак! Нам только и не хватало, чтобы наркомы и их замы шлялись вечерами по ресторанам!

— Но что особенного я себе позволил! — ответил я «отеческому» голосу.

— Чтобы этого больше не было! — зазвенели в трубке металлические нотки. — Такой порядок. Всё.

С тех пор я ни разу не бывал в ресторане. Не ходил, впрочем, в бытность моей работы с Кагановичем, ни в кино, ни в театр. Отдыхать доводилось только урывками, чтобы хоть чуть отдышаться, выспаться. Выходных и отпускных дней тоже не было. Все рабочие дни были расписаны буквально по минутам, и всё равно времени не хватало. День сливался с ночью.

В один из таких сумасшедших дней Каганович вдруг обратился к управляющему делами наркомата, показав рукой на меня, в своём обычном казённом тоне, без намёка на шутку или улыбку:

— Вот у нас молодой человек: ему уже стукнуло двадцать девять, а он до сих пор не женат.

— Лазарь Моисеевич, — решил я вставить своё слово. — Но вы же не даёте мне даже вечером отдохнуть.

— Ладно, — сказал Каганович, окинув меня цепким взглядом, и, обращаясь к управляющему делами, добавил:

— Байбаков чтобы в субботу вечером не работал.

А у меня на примете уже давно была одна симпатичная девушка. Встречались мы с ней второпях, мельком, я и сам не знал толком, всерьёз ли она нравится мне. Не было времени разобраться. Но в первый же свободный субботний вечер после полученного мной «благословения» Кагановича я встретился с ней, решив познакомиться с её родителями. Перед этим, согласно заведённому в наркомате порядку, я сообщил секретарю, куда ухожу, и назвал номер телефона той квартиры.

Вот я познакомился с родителями этой девушки, принят ими радушно, как долгожданный гость. Даже стол накрыт. Только стали мы усаживаться, как вдруг — телефонный звонок. Предполагаемая тёща, снявшая трубку, почти испуганно обратилась ко мне:

— Вас вызывают срочно, Николай Константинович. Звонил секретарь из наркомата:

— Товарищ Каганович просит, чтобы вы немедленно приехали. И начались дни такой запарки, что стало не до свиданий. Как-то незаметно эта девушка отошла на второй план, забылась. Некогда было сожалеть или горевать и даже вспоминать о несостоявшемся сватовстве.

Видно, так и оставаться мне холостяком, если бы не нашлась невеста совсем рядом, здесь же, под крышей наркомата. Всё было настолько обыкновенным, хотя и очень характерным для судеб таких, как я, что и ныне, на отдалении такого времени — более полувека, кажется и чрезвычайно удивительным...

Однажды в комнату отдыха, где я в то время обедал, вошла девушка — новый работник наркомата. Окончив инженерноэкономический институт, она работала референтом заместителя наркома по строительству. Принесла на подпись срочный документ. На вид ей было всего лет двадцать, аккуратная, строгая, но и очень миловидная, с умными живыми глазами. Чем-то она меня сразу тронула, и я тут же выяснил, что зовут её Клавой; и совершенно неожиданно для себя предложил первое, что пришло в голову — глупее, как говорится, не придумаешь:

— Садитесь, Клава, обедать со мной.

— Нет, нет, что Вы! — вся вспыхнула она.

— Ну, если не хотите обедать, — уже осмелев, сказал я, — тогда вечером приглашаю Вас в кино. Пойдёте, а?

Она согласилась. И мы стали встречаться.

Как-то узнав об этом, Каганович сказал управляющему делами, чтобы он достал мне два билета в театр. После спектакля — была не была! — я пригласил Клаву в ресторан, заказал кахетинского вина и, обязав себя быть решительным, сказал ей:

— Вот что, Клава. Нет у меня времени на ухаживания. Совсем нет. И если я тебе нравлюсь — то вот моя рука. А если нет — прогони меня сейчас же.

— Можно подумать? — тихо спросила она.

— Можно. Даю тебе полчаса подумать.

Не помню, что думал и чувствовал я, говоря так, но говорил не в шутку, а вполне серьёзно. Я знал, что такого удобного случая для того, чтобы объясниться с Клавой, может, долго не будет, и ещё я знал, кому даю такой срок на обдумывание, видел по её глазам, по всему её милому, доверчивому облику: Клава — свой, надёжный человек, она понимает, в каком сверхжёстком режиме времени я живу, у нас — общие мысли и заботы.

На другой день мы с Клавой расписались в ЗАГСе, а на следующее воскресенье к пяти часам вечера решили созвать на свадьбу родных и друзей.