Е. Прудникова - Революция 1917-го в России — как серия заговоров

После выхода из состава ПТ) (в мае 1918 г.) торгово-промышленной группы и представителей кадетской партии (ЦК запрещал членам кадетской партии вступать в состав Центра), отъезда в Киев Гурко, Кривошеина и братьев Трубецких разведсводки из Москвы сообщали о создании нового Правого Центра, также возглавлявшегося Новгородцевым, в составе Астрова, Степанова, Федорова, Червен-Водали, всей группы «Единство», генерала Болдырева и адмирала Немитца. Членами нового ПЦ «считались» также генералы Лукомский и Драгомиров.

Однако, по мнению Гурко, «Правый Центр» возник независимо от инициатив Совета, который демонстрировал «бесплодность своих собраний». ПЦ обеспечил важные для белого подполья контакты с военными организациями и регионами. Для Гурко принципиальное значение имел представительный характер создаваемой организации. Многие члены Совета (Кривошеин, Струве, Новгородцев) должны были войти в состав новой структуры. Представительство определялось так: по три члена от партии кадетов, от торгово-промышленников и от Совета.

В отношении формы правления многие считали вполне приемлемой «конституционную монархию», закономерно вырастающую из принципов диктатуры. Одним из активных адептов этой идеи был профессор Котляревский. Другим защитником принципов парламентарной монархии был Новгородцев. На кадетских собраниях в начале 1918 г. он высказывал мнения о возможности создания новой, т. н. «национально-либеральной партии», программа которой будет сочетать «необходимость усиленного развития частной инициативы и покровительства ей». «Образцом», по его мнению, должна была стать «английская либеральная партия», которая вполне «естественно мирилась с монархией».

Внутриполитические споры были тесно связаны с внешнеполитическими. Для монархистов из ПЦ «монархическая Германия» представлялась более надежным союзником, чем республиканские Франция, США или «парламентарная» Англия. Летом в Москве, со ссылками на иностранных дипломатов, усиленно циркулировали слухи о том, что Великий Князь Михаил Александрович «жив и находится вместе с чехословаками в Омске» (тогда же в Архангельске о прибытии туда Великого Князя заявлял капитан Чаплин). Гурко считал, что «опасность, которой подвергалась Царская Семья, была для всех очевидна, и отвратить ее возможно было только мощной иностранной интервенцией. Страны согласия, даже если бы они к этому стремились, защитить Государя лишены были возможности. Наоборот, Германия, зависимость от которой советской власти была очевидна, думалось, в состоянии была оказать эту защиту». К тому же, восстановление монархии «основывалась на убеждении, что… в таком случае страна эта (Россия) в той или иной мере вновь станет в ряды противников Германии».

Легальной политической работой в послеоктябрьские дни пыталась заниматься Московская городская дума. Несмотря на распоряжение Московского ВРК о закрытии Думы 6 ноября 1917 г., ее заседание под председательством О.С. Минора и В.В. Руднева состоялось в здании Народного Университета Шанявского и завершилось резолюцией протеста против «разгона» Думы, демократически избранной всеобщим голосованием, и осуждением «кровавой авантюры большевиков». Последнее думское собрание прошло 15 ноября. После этого продолжать легальную работу становилось опасно, и Дума больше не собиралась. Многие ее члены, присутствовавшие на заседаниях (Н.И. Астров, Н.Н. Богданов, П.А. Бурышкин, П.И. Новгородцев, Н.В. Тесленко, В.Н. Челищев, М.В. Челноков, Н.Н. Щепкин, П.П. Юренев), работали затем в московском подполье и в белых правительствах и общественных организациях. Однако, по оценке Челищева, думские деятели, ограничившись осуждением большевиков, упустили возможность сосредоточить вокруг себя большое число «противоболыневистских кадров», находившихся в это время в Москве (участников боев «кровавой недели»), что привело к слабости подполья.

Представители земско-городских структур не сразу покинули Москву. Центром их, уже полулегальных, собраний стал особняк графа Шереметева (Шереметевский переулок, д. 2.). Здесь до осени 1918 г. работал Главный Комитет Земско-городского объединения. Кадетская партия в годовщину открытия 1-й Государственной думы (27 апреля 1918 г.) смогла провести в десяти районах Москвы, «с большим успехом», свои митинги. Органы советской власти митингам не препятствовали. «Демократическая общественность» очень скоро пришла к сознанию невозможности ограничиваться рамками сугубо партийных структур. По воспоминаниям одного из лидеров партии народных социалистов (энесов) В.А. Мякотина, после разгона Учредительного Собрания в Москве проходили переговоры между представителями ЦК партий кадетов, эсеров и энесов. Но переговоры завершились безрезультатно. «Тогда явилась мысль об ином пути — о создании внепартийной организации, в которую могли бы входить люди разных партий, объединенные общностью взглядов на основную задачу данного момента и признающие необходимость совместной работы для разрешения этой задачи». После предварительных консультаций между кадетами (Н.И. Астровым, Н.К. Волковым и Н.Н. Щепкиным), эсерами (Н.Д. Авксентьевым, А.А. Аргуновым и Б.Н. Моисеенко) и энесами (А.А. Пешехоновым, А.А. Титовым и Н.В. Чайковским) подобная структура была создана под наименованием Союз Возрождения России (СВР). На формирование Союза, очевидно оказали влияние прибывшие с Дона офицеры — посланцы генерала Корнилова. Несмотря на «внепартийный» характер, основой Союза стала партия энесов, причем правые эсеры (особенно до «омского переворота» 18 ноября 1918 г.) также активно участвовали в его работе. Создание внепартийной коалиции не исключало партийной деятельности, но, по мнению Аргунова, переговоры между партиями не давали положительных результатов «вследствие трудности примирить противоречия партийных программ, тактических платформ и требований партийной дисциплины». Созданием Союза, напротив, «была верно угадана насущная потребность коалиции творческих сил страны, объединения всех здоровых государственных элементов, способных стать выше партийной узости и нетерпимости, а своей «платформой» Союз вполне удовлетворял требованиям момента, выдвигая важное, основное и отодвигая частное или то, что может быть осуществимо лишь в отдаленном будущем».