Уильям Додд - Дневник посла Додда

Примерно в половине седьмого я взял билет третьего класса до Мюнхена – это дает возможность в естественной обстановке понаблюдать, как германский народ относится к существующему режиму. Поезд был переполнен, но мне, как и всем другим пассажирам, было предоставлено удобное и чистое место. Люди, как видно, плохо осведомлены о том, что происходит в Германии; какой-то школьный учитель и крестьянка – оба довольно культурные, говорившие на очень правильном немецком языке, – с одобрением отозвались о Гитлере. При этом они ни словом не обмолвились о его террористических действиях. Как и во время моей прошлогодней поездки в третьем классе из Дрездена в Берлин, в вагоне было много откровенных разговоров. Хотя в маленьких баварских городках и в деревнях есть прекрасные школы для детей, баварцы, как говорят, – самые простые и наивные люди во всей Германии.

Четверг, 23 августа. Приходил мой друг Луи Браунлау из Фонда Рокфеллера, преподаватель Чикагского университета, и рассказал много интересного об университете и о трудностях, стоящих перед ним. Браунлау – крупнейший в Соединенных Штатах специалист в области городских проблем. Он приехал, чтобы побеседовать с германскими городскими властями и выяснить, останется ли при нацистском режиме в силе система городского строительства, которая была здесь преобладающей еще полвека назад или даже больше и при которой управление бывает особенно действенно. Браунлау знаком со многими выдающимися деятелями догитлеровской Германии.

Во второй половине дня пришел Айви Ли со своим сыном – молодым человеком с вкрадчивыми манерами. Прошлой зимой этот молодой человек сообразил, что одна из моих речей содержит критику фашистской Европы, хотя критика эта была очень осторожная и косвенная. Позднее я узнал об отношениях старшего Ли с германским правительством.

Сегодня вид у старика был просто ужасный, и, хотя он много говорил о своем лечении, я не сомневаюсь, что со здоровьем у него действительно очень плохо. Он нажил миллионы в последние двадцать лет, и теперь всему миру известно, каким путем они нажиты. Я говорил с ним совершенно откровенно, и ему не раз приходилось краснеть от моих слов. Он спросил, писал ли я о нем в Вашингтон. Ему хотелось, чтобы я написал о нем заместителю государственного секретаря Филлипсу в благоприятном смысле.

Потом он сказал:

– Ильгнер из Фонда Карла Шурца говорит, что вы антинацист или, быть может, просто предубеждены против этого Фонда.

На это я заметил, что я вообще против всякой пропаганды, но прошлой весной я предложил Фонду Карла Шурца продолжать свою деятельность при условии, если она не будет выходить за пределы культурной сферы и исключит какую бы то ни было пропаганду. Ли сказал, что Ильгнер 13хотел бы со мной повидаться. Я попросил передать ему мое приглашение. Ильгнер возглавляет крупнейшую в Германии корпорацию «И. Г. Фарбен».

Отец и сын ушли, любезно справившись о моей семье и о том, хорошо ли она отдыхает в Австрии. Вот еще один из великого множества примеров того, как любовь к деньгам губит человека. Я никак не могу рекомендовать Айви Ли государственному департаменту.

Пятница, 24 августа. Сегодня в одиннадцать часов пришла миссис Синклер Льюис, которая в литературных и художественных способностях не уступает своему знаменитому мужу, и мы около получаса беседовали о ее намерении изучить и описать современную германскую социально-философскую систему, если только ее можно так назвать. Эта женщина произвела на меня самое благоприятное впечатление.

Вскоре после ее ухода мне, как было условлено, нанес визит доктор Дикгоф, только что вернувшийся из отпуска, который он провел в Швейцарии, где у него есть надежное убежище – дом его тестя. Я подумал, что он хочет услышать от меня кое-что о странных событиях, которые произошли в его отсутствие – 30 июня и 25 июля. Мы с ним очень близко знакомы, и у нас завязался откровенный разговор. Через несколько минут позвонила миссис Льюис из гостиницы «Адлон», где она остановилась, и сказала, что получила из тайной полиции приказ покинуть Германию в течение двадцати четырех часов.

– Что мне делать? – спросила она.

Я ответил:

– Немедленно поезжайте к временному генеральному консулу Гейсту.

Она поблагодарила меня и повесила трубку, Я повернулся к Дикгофу и спросил:

– Вы слышали?

– Нет, – сказал он.

Но я был почти уверен, что он все слышал. Я объяснил ему, что произошло, и добавил, что этот инцидент вызовет возмущение во всей Америке. Он согласился со мной и обещал сделать все возможное, чтобы сдержать тайную полицию. Мы признались друг другу, что независимо от того, дала миссис Льюис какой-нибудь повод для такого приказа или нет, после ее высылки из Германии весь демократический мир будет ловить каждое ее слово.