Уильям Додд - Дневник посла Додда

Мы дружелюбно беседовали минут пятнадцать о моих студенческих годах и о старых преподавателях истории в университете, после чего я собрался уходить. Решив, что нам и в самом деле пора, я встал и прошел в соседнюю комнату, где представил президенту сотрудников посольства. Покончив с этим, я распрощался с президентом и торжественно прошел к выходу, сопровождаемый слева Бассевицем 23в парадном мундире; за нами следовали сотрудники посольства. Когда мы садились в машину, по обе стороны улицы выстроилось по команде «смирно» несколько рот рейхсвера. Итак, церемония вручения верительных грамот свершилась, и я стал наконец аккредитованным по всей форме дипломатическим представителем Соединенных Штатов в Берлине.

В 5 часов я нанес визит папскому нунцию, живущему в роскошном дворце, который совершенно не вяжется ни с сутаной, ни с аскетическим обликом его обитателя. Минут пятнадцать мы довольно свободно беседовали друг с другом по-немецки. Нунций сообщил, что не сможет поехать в Нюрнберг, так как должен присутствовать на конференции католиков в Трире. Я спросил его, остались ли еще, по его мнению, где-либо в мире истинные христиане. Он пожал плечами, но все же ответил утвердительно. Я спросил, каково его мнение о конкордате, заключенном между папой и Гитлером 24, и он сказал, что вполне одобряет эту идею. В заключение нашей беседы он решительно высказался за полную свободу религии и за отделение церкви от государства! И это говорил ортодоксальный католик!

Четверг, 31 августа. Сегодня мы завтракали с несколькими немецкими учеными, которые оказались очень приятными людьми. Беседа велась на немецком и английском языках и носила весьма возвышенный характер. За столом присутствовало также несколько нацистских чиновников. Я рассказал немцам, каким образом президенту Рузвельту удается привлекать на свою сторону общественность, в том числе и своих противников, не прибегая при этом к каким-либо принудительным мерам. Один из нацистов заметил на это: «Он поступает очень благоразумно, не испрашивая полномочий на слишком продолжительное время». Было очевидно, что все они считают, что Гитлер взял в свои руки слишком большую власть и на слишком долгий период времени. Если бы мне было известно с самого начала, что среди присутствующих находится несколько крупных нацистов, я, пожалуй, постарался бы дать иное направление всей беседе.

Пятница, 1 сентября. Сегодня Генри Манн из «Нэшнл сити бэнк» рассказал мне о разговоре, который он и мистер Олдрич имели дней десять назад с канцлером в его летней резиденции. Гитлер сказал им приблизительно то же самое, что и профессору Коуру. Он фанатически ненавидит евреев, чрезвычайно плохо разбирается в международных делах и к тому же мнит себя чем-то вроде немецкого мессии. Несмотря на все это, оба банкира считают, что с Гитлером можно вести дела.

Вторник, 5 сентября. Меня посетил исполненный достоинства папский нунций. Мы приятно побеседовали на немецком языке, который служит нам единственным средством общения. В 5 часов я нанес свой второй официальный визит – поехал к французскому послу Андре Франсуа-Понсэ 25, который занимает великолепный дворец на Унтер ден Линден, рядом с Бранденбургскими воротами – сооружением, воздвигнутым в память победы над Францией. Мы немного поговорили по-английски на самые общие темы. Я пробыл там всего двенадцать минут.

Среда, 6 сентября. В 11 часов зашел фон Приттвиц, бывший германский посол в Вашингтоне. Он говорил о проблемах, стоящих перед гитлеровским правительством, и чувствовалось, что он боится быть откровенным. Роберт Бэкон из Нью-Йорка, член палаты представителей, говорил мне в свое время, что Приттвицу грозил арест, но, по словам самого Приттвица, рейхсканцлер удостоил его недавно личной аудиенции и принял вполне благосклонно.

Приттвиц собирается открыть в Берлине торговую контору и надеется выгодно использовать свои американские связи. Он произвел на меня впечатление дипломата хорошей школы, оказавшегося в немилости у своего правительства.

Позднее мы с женой и Мартой направились к доктору Дикгофу, устроившему в Далеме официальный завтрак. На завтраке присутствовали директор Рейхсбанка доктор Шахт, мэр Берлина Замм с женой (его рост – 7 футов, а ее – 6 футов, причем она страдает к тому же некоторой полнотой) и другие лица из правительственных кругов. После завтрака, когда мы вышли из столовой, Шахт рассказал мне о своей беседе в мае этого года с президентом Рузвельтом, который, по его словам, заслуживает всяческого восхищения. Шахт спросил Рузвельта, почему в Берлине нет американского посла. Президент ответил, что ему нелегко найти человека, знакомого с жизнью Германии, сочувственно относящегося к проблеме, стоящей сейчас перед ее народом, и знающего немецкий язык.