Уильям Додд - Дневник посла Додда

– Нацисты, мне кажется, совершенно не отдают себе отчета в тех последствиях, к которым может привести их бесчеловечность, – сказал я в заключение. Коур полностью согласился со мной.

Четверг, 10 августа. Заходил Дэвид Левинсон, еврей из Филадельфии, с типично еврейской внешностью, адвокат, который не раз принимал участие в защите гражданских свобод в Соединенных Штатах. Он получил полномочия на ведение защиты по делу о поджоге рейхстага, слушание которого должно начаться в Лейпциге 21 сентября. Левинсон попросил у меня записку к одному из представителей германских властей с ходатайством предоставить ему право выступать на этом процессе. Я не мог дать Левинсону такую записку, но посоветовал ему обратиться к Луису П. Лохнеру, корреспонденту агентства Ассошиэйтед Пресс.

Пятница, 11 августа. Брат бывшего германского правительственного чиновника пришел переговорить по вопросам, связанным с планами Фонда Карнеги 17относительно учреждения новой кафедры при Берлинском университете и различных мер, которые могли бы содействовать росту международного взаимопонимания. Не скрывая своего беспокойства о собственной безопасности, он говорил об установлении связей с видными немецкими учеными, которые сильно встревожены вмешательством нацистов в университетскую жизнь, и о том, что при первой же возможности немецкие ученые выступят как выразители интересов подавленной ныне немецкой интеллигенции. Тяжело было видеть этого способного молодого ученого в оковах рабства.

В половине двенадцатого приехал Уинтроп У. Олдрич, директор нью-йоркского банка «Чейз нэшнл бэнк». Он выразил свое удовлетворение предложенным немцами финансовым планом, по которому Германия должна продолжать выплату долгов американским держателям облигаций. Нельзя, конечно, сказать, что этот план целиком его удовлетворяет, но все же это лучше, чем ничего 18. «Как нам не повезло с этими займами!» – сказал он мне. Олдрич должен был прямо от меня ехать в резиденцию Гитлера вместе с директором Рейхсбанка Шахтом и министром экономики Шмиттом. Он обещал сообщить мне, какого курса придерживается рейхсканцлер.

Под вечер меня посетил Мессерсмит вместе с директорами пароходной компании «Юнайтед Стэйтс лайнз». Они рассказали о нелепом, но санкционированном правительством распоряжении германской пароходной компании, по которому ни одно лицо, уезжающее из Германии, не может приобрести проездной билет на какой бы то ни было вид транспорта стоимостью более 200 германских марок, или, иными словами, на какие-либо другие пароходы, кроме германских. Из-за этого все американские и английские пароходные компании сразу же лишились возможности конкурировать с немцами. Я немедленно телеграфировал об этом в Вашингтон. Государственный департамент медлил, ничего не предпринимая, но американские пароходные компании в Нью-Йорке сразу же заявили, что отныне всем американцам рекомендуется избегать услуг германских пароходных линий. Через несколько дней германское правительство с весьма жалкими оправданиями объявило об отмене упомянутого распоряжения. Весь этот инцидент может служить наглядным примером грубых действий нацистов в области международных отношений.

Воскресенье, 13 августа. Сегодня мы на автомобиле поехали по потсдамской дороге на юг к Виттенбергу и Лейпцигу. К 11 часам добрались до церкви, где покоятся останки Лютера. Войти в церковь нам не удалось, так как туристов в нее не пускали, хотя в 1898 или 1899 году, когда я побывал в этом старинном городе, связанном с Реформацией, доступ туда был свободный. Никто не мешал мне тогда присутствовать на службе или даже принимать в ней участие.

Здесь теперь почти не чувствуется дух Лютера. Город с 1899 года вырос в четыре раза и стал крупным промышленным центром. Глядя на проходивших мимо нацистов, я случайно заметил выражение лица полицейского, наблюдавшего за ними. Оно отнюдь не было одобрительным. Побродив около часа по старым кварталам города, мы поехали дальше, к Лейпцигу, и добрались туда к часу дня. Мы заехали на старинную Рыночную площадь, а потом пообедали в «Ауэрбах Келлер», где за три марки нас очень хорошо накормили, правда, без вина, которое, кстати сказать, я пью лишь на официальных приемах, да и то очень понемногу.

Позднее Уильям и Марта вместе с молодым корреспондентом агентства Херста Квентином Рейнольдсом выехали в Мюнхен. Моя жена Мэтти и я отдохнули час-другой в гостинице, после чего отправились в старинный ресторан «Маркет Хаус» и за две марки неплохо поужинали. Потом мы прошлись по узким старинным улицам и оказались у здания Старого театра, где в студенческие годы я смотрел пьесы Лессинга, Шиллера и Гёте в обработке для детей. Таким способом я старался тогда изучить немецкий язык. Мы прошли по знаменитой Брюльштрассе, где уже не одно столетие сосредоточены еврейские магазины и меховые аукционы. Затем мы вернулись в свою гостиницу никем не узнанные, что нас очень радовало.