Жорж Вигарелло - История тела Том 1 [От Ренессанса до эпохи Просвещения]

Тема раны в боку постепенно привела к формированию образа мистической давильни, из которой изливается кровь–вино Христа. Уже в начале XIII века святой Бонавентура говорил о «таинственной виноградной лозе» (vitis mystica). Чудесный виноград, принесенный Халевом и Осией из земли Ханаанской, входил в число известных иконографических сюжетов: возможно, что популяризации этого образа также способствовали некоторые изображения древ Иессеевых, где традиционный ствол заменен на лозу, равно как и изображения распятия в виде дерева с обрубленными ветвями, у подножия которого пробивается виноград. Далее в вербальных и визуальных репрезентациях происходит сдвиг от винограда к давильне — не исключено, что под влиянием Исайи: «Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною» (63:3). Верующие без труда улавливали сходство между Христом в давильне и орудиями Страстей: винтовой механизм напоминал столб, к которому был привязан Христос во время бичевания, круглый по форме пресс — терновый венец, его спуск — снятие с креста, а у стока часто стояла чаша. Таким образом, распространившаяся во второй половине XVI — начале XVII века (в основном по Северной Европе) тема мистической давильни возникла на пересечении целого ряда влияний.

Тему крови поддерживали францисканцы, а затем доминиканцы, поскольку она придавала убедительности их просветительским проповедям. Ее постоянное возвращение связано с кризисными для Церкви моментами: кровь толкала к религиозному разброду или, напротив, была призвана укрепить церковные структуры. Так, Екатерина Сиенская предлагала упиваться «сладостной кровью Христа», а Савонарола в одной из апокалипсических проповедей 1496 года сравнил крест с винным прессом, из–под которого течет кровь Спасителя. В конце XV века образ мистической давильни интерпретировался в реалистической и долористской манере: чтобы обострить сочувствие верующих, было необходимо сосредоточить внимание на страданиях Искупителя. Так же как виноград, помещенный под деревянный пресс, Христос страдал под тяжестью креста и страстных мук. Иногда даже встречается поразительный образ Отца, который сам запускает винтовой механизм, чтобы из тела Христа потекла кровь… В то же время укрепляется идея, что кровь — самый надежный способ спасения. Устанавливается связь между кровью Христовой — евхаристическим вином и его плотью — хлебом причастия. На протяжении двух столетий давильня — одна из богатейших тем контрреформационной иконографии. Ее распространению способствовала полемика с протестантами, особенно в тех случаях, когда надо было проиллюстрировать догмат преображения крови в вино. «Кровь Христова» становится весомым аргументом пастырского богословия. Она уже не обладает физической и анатомической реальностью, превращаясь в символ Божественной жертвы. И деревянная Голгофа с распростертым окровавленным телом Христа была мощнейшим утверждением его присутствия в евхаристии.

Таким образом, изображения играют важную роль: они подкрепляют речь, но, в силу реалистичности, нередко выходят за ее пределы. Изображения Христа, истекающего кровью под прессом, Христа на кресте из виноградной лозы, Христа «драгоценной крови», или «Святого семейства во винограднике», обладают как духовной, так и назидательной функцией. Художники, живописцы и витражисты находили в этих мистических вертоградах повод к созданию композиций, в которых превалировал красный цвет — цвет божественной крови. На витражах XVI–XVII веков в Конше или в Сент—Этьен–дю–Мон «живо и динамично» представлена кровь, струящаяся из ран, стекающая по желобу давильни, в которой Христос топчет ягоды или лежит. Вокруг бочек хлопочут апостолы и монахи, сильные мира сего и священники, собирая брызжущую Святую Кровь. На эти красочные композиции витражистов вдохновляли гравюры. Свидетельством тому многочисленная продукция Вириксов второй половины XVI века, посвященная теме мистической давильни; благодаря иезуитам она получила широкое распространение в регионах, максимально затронутых Контрреформацией, — в Южной Германии, Австрии, в бывших испанских Нидерландах. В то же время мистический винный пресс находит свое место и в лютеранской массовой иконографии и текстах. Это сюжет о грешном паломнике, который высыпает мешок прегрешений в давильню, где Христос на своих плечах держит опускающийся на него пресс; вытекающая из устройства кровь указывает грешнику путь истины, следуя которому он, в итоге, поднимается на гору Сион, где его ожидает Господь во славе. Таким образом, обе Церкви прибегают к похожей иконографии, иллюстрируя различное пасторское богословие и догматы.