Андрей Савельев - Афины и Аттика. Древняя история и культура

Для русской цивилизации доисторическая и античная Греция на некоторое время (несколько позднее, чем в Западной Европе) оказалась источником творческого импульса, без которого невозможно было помыслить даже начального образования. Пушкинская поэтика немыслима без греко-римских реминисценций.

Восторженно встретив XXI век, русские "образованцы", тем не менее, надежно забыли об этом, и их любопытство в отношении древних времен едва пробуждается киноиндустрией. Если в 70-е годы ХХ века юношеское воображение потрясали прекрасно срежессированные драмы "Триста спартанцев", "Спартак", "Даки", то в начале следующего века замечательно снятый фильм "Троя" и два фильма-комикса "300" не имеют почти ничего общего с известными нам историческими фактами и культурой соответствующих времен. Современному человеку, погруженному в компьютерную графику и "мыльные оперы" телевидения, трудно выделить время для созерцания древности, а потому дошедшие до нас достопримечательности Древней Греции остаются для него лишь грудами камней, странными руинами и скучными музейными экспозициями.

Между тем, в Древней Греции лежат истоки не только культуры, но и основания современной науки. А значит – и благополучие современного человека. Один из основоположников современной физики Вернер Гейзенберг однажды заявил: "…справедливо говорится, что занятие античностью формирует в человеке такую шкалу ценностей, когда духовные ценности ставят выше материальных". И далее: "…вряд ли можно продвинуться в современной атомной физике, не зная греческой философии" (цит. по книге Гейзенберг В. Физика и Философия. Часть и целое, М., 1989, с. 369-370).

Мир Божий прекрасен, и человек, следуя своему предназначению, может приукрашать его, но чаще его уродует – не в силах заметить прекрасное. Древние миры дают нам возможность увидеть постижение красоты, а с этим видением – понять природу и свое место в ней. Греческое слово ιδέα (идея) неслучайно созвучна είδος (вид) и οίδα (известная мне вещь). Знание следует от видения, способности видеть, выбранного ракурса и точки зрения.

Сохранившиеся части фронтона храма Афины Афайи, выставленные в мюнхенской Глиптотеке, – может быть лучший образец, по которому следует осмыслить принципы красоты – остановившегося мгновения, соотношения симметрии и асимметрии, соотношения единообразия и отступления от него, пристрастности и беспристрастности персонажей.

Трудно угадать за столпообразными и диспропорциональными архаическими фигурками то понятие о красоте, которое разовьется в зрелых формах греческой скульптуры. Также непосвященному зрителю не заметить тех ухищрений, которыми греческие архитекторы создавали гармонию.

Почему древнее извечно ценится выше совершенного? Потому что совершенное невозможно без творческого процесса, который охватывает несколько поколений, пока древний канон не трансформируется из частной идеи текущей эпохи в идею вневременную, вечную.

"Архаическая улыбка" – минимальная эмоция, которая, в зависимости от ситуации, может изображать разные переживания. Поэтому она – все переживания вместе: от предчувствия близкой смерти до предвкушения триумфа близкой победы – все это мы можем увидеть одновременно на лицах персонажей эгинского храма Афайи.

История принадлежит тому, кому она нужна. Пренебрегая историей, коллективная личность нации лишается творческого аппарата, который необходим каждому социальному организму. Русская нация, разумеется, не ведет свое происхождение от древних греков, но может быть связана с волнами переселений народов, которые сначала заполнили Балканский полуостров и Малую Азию, а потом и европейские пространства, включая Русскую равнину. Вне зависимости от этого факта, русская культура немыслима без греческих образов и образцов. "Посконная" самокастрация была бы гибельной для любого исторического народа. Напротив, усвоение древнегреческой культуры как первоистока своей собственной культуры, принятие древней истории как собственной предыстории создает для нации ту глубину миропонимания, которая обеспечивает ясное видение просторов будущего.

Эта книга написанная в год, объявленный годом Греции в России, хотя бы отчасти восполняет недостаток внимания, которого достойна Древняя Греция в современно обществе, все более теряющем человеческие черты.