Николай Коняев - Игрушки императоров

Когда Николаю исполнилось шесть, появились у него воспитатели-мужчины. Главный надзор за воспитанием великого князя осуществлял начальник Первого кадетского корпуса генерал Дамсдорф.

Его выбрал сам император Павел.

Говорят, что Ламсдорф отказывался, но Павел пресек его возражения.

— Если вы не желаете исполнить моего желания для меня… — сказал он, — то должны это сделать во имя России. Но предупреждаю вас, чтобы вы из моих сыновей не сделали таких повес, каковы, по большей части, немецкие принцы.

Ламсдорф добросовестно исполнил наказ покойного императора.

Он установил для великих князей такой же жесткий, как и в кадетском корпусе, порядок. За нарушение его и Николай, и Михаил наказывались, до ударов шомполом включительно.

Каждый день будущего императора поднимали в семь утра. На ужин полагался кусок хлеба с солью.

В десять вечера, перед сном, Николай должен был заполнить дневной журнал.

Самое удивительное, что вся эта строгость, определенная еще покойным отцом, не вызывала протеста со стороны самого мальчика. Более того, военная строгость проникала и в его детские игры.

Почти настоящей была игра великих князей в часовых.

Часами могли они, играя, неподвижно стоять в карауле.

Однако любимыми игрушками Николая Павловича становятся в это время оловянные солдатики…

Русские мастера к тому времени в совершенстве овладели техникой нюрнбергской школы, и оловянные фигурки пехотинцев высотой 32 мм, конников высотой 44 мм, в точности копирующих и форму, и вооружение русских полков, начали поступать в продажу.

Много было у Николая и фигурок солдат, изготовленных за границей. Интересно, что среди книг его детской библиотеки — а там были сочинения Гомера, Лафонтена, Плутарха, Ломоносова — находим мы и книгу-игрушку «Естественная история с оловянными фигурками». В книге описывались события, а извлекаемые из коробки, приложенной к книге, фигурки помогали ребенку включить исторические персонажи в свои детские игры.

Кстати сказать, интерес к оловянным солдатикам сохранился у императора Николая I на всю жизнь, и собранная им коллекция нюрнбергских фигурок считалась наиболее крупной и значительной.

Поставщики императора, зная его дотошность в вопросах униформы, особое внимание уделяли точности всех деталей формы, и сейчас по этим оловянным фигуркам можно смело изучать историю военного костюма.

Среди особенностей детских игр Николая I нельзя не обратить внимание на его пристрастие к крепостям. Он любил срисовывать их модели, а на прогулках возводил из земли редуты.

Даже в детской, занимаясь строительством из стульев «дачи» для няни, он всегда укреплял постройку пушками «для защиты». Несомненно, что в этом пристрастии подсознательно проявлялся гнетущий детский страх перед преступлением, совершенным в Михайловском замке его старшим братом императором Александром.

Однако воспитание и образование Николая шло своим чередом, и в восемь лет он уже читал и писал под диктовку по-французски, читал по-русски Псалтырь, знал четыре правила арифметики.

Первая настоящая служба его — участие в походе на Париж в 1814 году. Было тогда Николаю Павловичу восемнадцать лет.

Рано приохотился великий князь и к рисованию.

Рисунки свои он подписывал монограммой, которая объединяла буквы «Р», «Н» и римскую цифру III. Обозначала она — Николай, третий, Романов.

Первыми Романовыми считались тогда Александр и Константин.

Но эти первые сыновья Павла почти безраздельно воспитывались бабушкой императрицей Екатериной II, а Николай оказался первым сыном, которого Павел начал воспитывать сам…

И — случайно ли? — судьбе угодно было распорядиться, чтобы он стал не Романовым третьим, а императором Николаем I — первым русским царем, сумевшим обуздать собственное своеволие, сумевшим поставить интересы страны выше своих личных пристрастий и интересов…

«Император лежал поперек комнаты на простой железной кровати, — свидетельствует фрейлина А. Ф. Тютчева, которая побывала в покоях императора сразу после его кончины. — Голова покоилась на зеленой кожаной подушке, а вместо одеяла на нем лежала солдатская шинель. Казалось, смерть настигла его среди лишений военного лагеря, а не в роскоши пышного двора. Все, что окружало его, дышало самой строгой простотой…»

«Мне хотелось… оставить тебе царство мирное, устроенное и счастливое, — сказал умирающий император сыну Александру. — Провидение судило иначе. Теперь иду молиться за Россию и за вас…»