Марк Алданов - Ленин (американский вариант)

Поскольку здесь мы рассматриваем диктатуру преимущественно как противоположность демократии, основанной на всеобщем избирательной праве, мы задаём вопрос: каким образом диктатура завершится по своей собственной логике? Если диктатура отменит себя так быстро, как только позволят обстоятельства, что придёт ей на смену? Анархия? Всеобщее избирательное право? В последнем случае можем ли мы надеяться на полную смену общественного мнения, просвещённого удивительным экспериментом, успешно завершённым пролетариатом, и массовые настроения перейдут от деспотизма к демократии? Я тоже не претендую на роль профессора истории, но мне было бы легко показать, что никакая диктатура, ни личная, ни коллективная – а коллективная ещё больше, чем личная [155] Кардинал Мазарини совершенно справедливо настаивал, что люди покончат с абсолютизмом короля, даже основанного на жесточайшей тирании, но никогда ничего не смогут поделать с десятью тысячей крепостников, рассеянных по всему миру. По той же самой причине диктатура десяти тысяч большевистских комиссаров, терроризирующих сегодня Россию, превосходит жестокостью все власти когда-либо существовавшие в России. Нынешняя диктатура гораздо хуже старого порядка, так как деспотизм жандармов был по крайней мере ограничен законом. Всё было бы гораздо хуже, если бы 99% нынешних комиссаров не были продажны. Сегодня в России взяточничество – единственная гарантия сохранения личных свобод. – не может подготовить подданных к жизни в демократическом обществе. Все диктатуры оказывали обратное влияние на общественное мнение. Вот почему ни одна диктатура не была упразднена по своей собственной логике. Леон Блюм может ответить, что диктатура пролетариата будет в этом отношении, как и во всех остальных, отличаться от диктатур до сих пор существовавших в истории. Он может даже сослаться на пример Москвы. Господину Блюму, как и всем остальным западным социалистам, следовало бы побывать в России [156] В ответе господина Бусатона на анкету «L’Avenir» (№38, стр. 285) мне слышится крик утопающего: «Россия могла бы пролить свет на проблему, но нам практически невозможно узнать, что там происходит. … Нам нужны доказательства! Если исходить из моральной и гуманитарной точек зрения, то мы просто не знаем, чему верить». при условии, что большевики дозволят ему такое путешествие, а вот это дозволение весьма сомнительно, так как с точки зрения большевиков их французский почитатель относится к числу буржуазных лицемеров. Он бы узнал на собственном опыте, что русский народ думает о большевиках, и, соответственно, о малой вероятности появления «обстоятельств, позволяющих…» Ленину вернуться к принципу всеобщего избирательного права после «…переходного периода». Переходный период длится уже более четырёх лет, но Ленин о таких обстоятельствах даже и не думает. Наши рассуждения, безусловно, носят чисто академический характер. Все знают, как заканчиваются диктатуры в реальности. Режим Ленина, хотя он и отвечает полностью правилу Леона Блюма (в самом деле, трудно было бы найти более совершенную диктатуру и более полный отказ от юридических форм предшествующего строя), не станет исключением.

«Во время переходного периода диктатура будет осуществляться пролетариатом, организованным политически и экономически».

«Правда, что с этой позиции в соответствии со своей традиционной тактикой Социалистическая партия понимает, что политические и экономические органы рабочего класса должны определить основные направления своей политики».

Мы снова оказались во мраке. Что в действительности означает «организованный политически и экономически пролетариат»? Это Общая Конфедерация Профсоюзов или всего только Конституция Советов, опубликованная недавно совместным изданием Социалистической партии и Humanité? Если верно второе, следует добавить несколько слов о беднейших крестьянах, которым следует отправляться в советы депутатов от ‘батраков’ и ‘середняков’, или даже организовать свои собственные ‘комитеты бедноты’ в соответствии с последним криком моды из Москвы.

Более чем вероятно, что эксперимент социальной революции среди лучше образованных жителей Западной Европы не будет сильно отличаться от того, что получилось в России. Мир только что пережил пять лет войны, что обострило все человеческие инстинкты, а в особенности инстинкты ненависти и разрушения. Сам тон дискуссий во французских газетах (впрочем, как и в других странах) способен зародить сомнения в мирном характере возможной революции во Франции [157] Говорю о Франции, как об одной из самых цивилизованных стран мира. . Все партии одинаково склонны к брани, одинаковы всеобщие обвинения в коррупции и измене. Признаки морального и умственного истощения очевидны во всех странах. Не стоит думать, что Социалистическая партия избежала общей участи. Два депутата-социалиста Басли и Кадо недавно предложили парламенту билль, требующий смертной казни, приводимой в исполнение в двадцать четыре часа, для монополистов, барышников и спекуляторов. Две крайние газеты одобрили это предложение. «Humanité» назвала эту меру здоровой республиканской традицией. «Разве во время Великой революции барышники не вздёргивались на ближайшем фонаре? [158] «Humanité», 11 июля 1919. »