Марк Алданов - Ленин (американский вариант)

Сорель – мыслитель очень личного характера, кроме того, он называет себя самоучкой. Такие качества были безусловно необходимы, чтобы создать философию насилия и миф всеобщей стачки. При его обширной начитанности Сорель подпал под особенное влияние трёх авторов: Маркса, Ренана и Бергсона – самое странное сочетание, какое только можно вообразить. «Капитал», «Молитва в Акрополе», «Время и свобода воли» и в результате синдикализм! К списку следует добавить Дарвина, Ницше и Гартманна.

Интеллектуальная лаборатория в голове у Сореля синтезировала причудливую амальгаму на удивление целостную, оригинальную, очень личную и во многом интересную. Изучая его систему, особенно сегодня, невольно задаёшься вопросом, почему Сорель избрал всеобщую стачку высшим проявлением насилия. Его доводы с гораздо большим основанием можно применить к военному мятежу или гражданской войне. Кажется, на Сореля произвело большое впечатление поражение Первой Русской революции. Интересно, теперь, когда мы наблюдали целый рад успешных революций, взялся бы Сорель ещё раз сочинять «Размышления о насилии»? Держался бы по-прежнему за провалившуюся идею всеобщей стачки? Может быть, он разработал бы новый миф гражданской войны? Я нисколько не иронизирую. Можно констатировать факт, что всеобщая стачка не играет в системе Сореля важной роли.

По Сорелю «нормальное развитие всеобщей стачки» подразумевает «цепочку актов насилия», необходимых для поддержания морального духа революционного синдикализма. Такая цепочка обладает непреодолимой привлекательностью для Сореля, особенно когда речь заходит о буржуазных нанимателях, удерживающих работников в нужде.

Революция в России совершенно точно произошла без малейших признаков всеобщей пролетарской стачки, а её последствия превзошли самые смелые фантазии Сореля. «Цепочка актов насилия» в результате революции оказалась бесконечно внушительнее, чем та, что предполагалась в теории всеобщей стачки. Так как опыт показывает, что сейчас очень возможна ещё и гражданская война, я должен констатировать, что от мифологии всеобщей пролетарской стачки решительно ничего не осталось.

Вот что совершенно непостижимо в сорелевском понимании будущего. Согласимся, что переход от капитализма к социализму свершился раз и навсегда в катастрофических обстоятельствах, непредвидимых человеческим разумом. Но что дальше? Какое применение уже после революции мы по Сорелю найдём грубой стихии ненависти и насилия, высвобожденной и раздутой в ожесточённой борьбе буржуазии и пролетариата? Изучение «Размышлений о насилии» не даёт ответа на этот вопрос. Да и мог ли Сорель что-нибудь ответить? Сам он утверждал, что его социологические ожидания исключительно пессимистические. Значит, от него не приходится ожидать обещаний рая на Земле сразу после падения капитализма. Но если классовая борьба по Сорелю разгорится, а после падения капитализма должна будет сразу же исчезнуть, при этом всеобщая пролетарская стачка будет невозможна в обществе без классов, то что же произойдёт с Его Величеством Насилием, облачённым к выходу, когда идти ему решительно некуда? Потребуется ли в срочном порядке выдумать новую мифологию вместо всеобщей пролетарской стачки? Можно ли ожидать, что инстинкт насилия, один из самых примитивных в человеке, прежде сдерживаемый, будет вскормлен, взращён, распалён (как предполагают синдикалисты) а потом вдруг исчезнет после таинственной катастрофы, которая разрушит капитализм и заменит его социализмом? Ожидать внезапного усмирения насилия слишком наивно просто с психологической точки зрения. Наивно настолько, что Сорель, вероятнее всего, ничего такого и не предполагал. Но какой другой выход может быть из сорелевских построений? Возможно, провозглашаемый им агностицизм избавлял его от необходимости отвечать на этот вопрос.

Так как всеобщая пролетарская стачка по Сорелю с практической точки остаётся лишь мифом, я воздержусь от критики его теории, тем более, что возражали ему более чем достаточно. Замечу только, что в революционных событиях в России и Германии пролетарская стачка или всеобщая стачка вообще не сыграли никакой роли, по той простой причине, что в обеих странах революцию произвели солдаты, а совсем не рабочие. Такой вариант развития событий Сорель не предвидел. Не предусмотрели роли военных и другие социалисты.

С другой стороны Сорель очень точно предсказал, какой будет политика революционного правительства: «Опыт неизменно показывал, что как только наши революционеры добиваются власти, они сразу начинают ссылаться на государственный интерес, сами отправляют полицейские функции, и рассматривают правосудие как оружие, которым они могут злоупотреблять в борьбе с противником [112] Там же. Стр.156. . … если наши парламентские социалисты случайно попадут в правительство, то они проявят себя достойными наследниками инквизиции, Старого Режима и Робеспьера ... Благодаря этой реформе государство снова восторжествует в роли карающего палача [113] Там же. Стр. 160. ».