Андрей Зубов - Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Корнилов был, как я уже сказал, человек левых убеждений. Он принял революцию всецело. Он был очень рад революции. Он был убеждённым республиканцем. Он служил царю, конечно, но очень радовался перспективе, что Россия будет республикой. Он ведь и был назначен последним царским указом от 2 марта 1917 года начальником Петроградского военного округа, и по удивительному и совершенно естественному порядку он же арестовывал Императрицу и дочерей – Великих княжон в Александровском дворце через несколько дней.

Во время апрельских событий Корнилов требовал раздавить Советы, ввести смертную казнь и установить военный порядок, а не уходить в отставку министрам Милюкову и Гучкову. Но под давлением Советов же Корнилов был отстранён от должности начальника Петроградского военного округа, попросился на фронт и был как раз назначен командующим 8-й армией, потом Юго-Западным фронтом.

Таков его путь к этому времени. Это боевой генерал, талантливейший в своей сфере, очень успешный, очень смелый, очень патриотичный, любящий Россию, равнодушный к славе и наградам, скромный в быту. И он никогда не был русским националистом, тупым русским националистом. Хотя никогда не был и человеком, равнодушным к судьбе своей родины.

И вот генерал Корнилов не приглашён на Московское совещание, потому что это единственный человек, который может противостоять Советам. И это понимают очень многие. Чуть раньше в Москве перед Государственным совещанием был создан так называемый Совет общественных деятелей. Первая половина августа была моментом, когда пытались найти пути, когда казалось, что ещё можно развернуть страну туда или сюда. В Совет общественных деятелей вошли в основном люди, связанные с партией октябристов и с партией кадетов. Это были Родзянко, Милюков, Маклаков, Шингарев; националисты Шульгин, Шидловский, Савич; генералы Алексеев, Брусилов, Каледин, Юденич. Они собрались в Москве, чтобы обсудить, как быть дальше. Именно тогда, на этом Совете, по всей видимости, было принято решение, что стране нужна военная диктатура. Мы об этом можем только догадываться, у нас нет документов. Но, видимо, там было принято такое решение и генерал Корнилов был намечен в качестве военного диктатора.

Надо сказать, что это решение не перечёркивало завоевания революции и даже судьбу А. Ф. Керенского. Керенского прочили в заместители Корнилова. Члены Совета общественных деятелей, собравшись по инициативе М. В. Родзянко на квартире московского городского комиссара (московский городской комиссар – это генерал-губернатор) члена ЦК кадетской партии Николая Михайловича Кишкина, наметили предварительный состав кабинета министров. Кишкин был назначен на этот пост ещё в марте по инициативе Родзянко.

Вот состав кабинета. Председателем Совета министров должен был стать генерал Лавр Корнилов. Его заместитель – Александр Керенский. Управляющий Морским министерством – адмирал Александр Колчак, министр труда – Георгий Валентинович Плеханов, министр финансов – Алексей Путилов, министр торговли и промышленности – Сергей Третьяков, министр почты и телеграфа – социалист Ираклий Церетели, военный министр – Борис Савинков, министр иностранных дел – Максимилиан Филоненко. В кабинет даже предполагали ввести впервые министра-женщину, ею должна была стать «бабушка русской революции» Екатерина Брешко-Брешковская. Этот проект был серьёзным начинанием и серьёзной альтернативой грядущему развалу. Правительство должно было объединить деятельных миллионеров-капиталистов, лучших военачальников и флотоводцев Империи с социалистами и даже со вчерашним «гением террора» – Борисом Савинковым, которому передавался важнейший портфель военного министра. Но всех этих столь разных людей объединяло одно – неподдельная любовь к отечеству и желание ему победы в войне и процветания.

Борис Савинков – это человек совершенно другого типа, чем Корнилов. Удивительным образом их пути сомкнулись. Борис Викторович Савинков происходил из русской дворянской семьи, но он посвятил себя революции, он был гением террора. И в этом смысле он, конечно, симпатии вызывать не может, как и любой террорист. Но после Февральской революции он проявил себя патриотом России. Это был, оказывается, террор ради России, а не террор против России. Просто он ещё больше, чем Корнилов, ненавидел императорский режим. И Савинков увидел в Корнилове героя, человека, который может спасти революцию и Россию. Вот эти два понятия стали спрягаться вместе: Россия и революция.