Андрей Зубов - Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Совет рабочих и солдатских депутатов уже 3 марта принуждает Временное правительство отказаться от своих обязательств, которое давало Временное правительство Николаю II, и подписать указ об аресте Николая и прочих членов династии Романовых. Так там написано: «И женщин из дома династии Романовых», в том числе и Великого князя Михаила, и Великого князя Николая Николаевича. Даются специальные указания по отношению к Николаю Николаевичу, ввиду опасности арестовать его на Кавказе, предварительно вызвать его в Петроград и вести в пути строгое над ним наблюдение. То есть всё Совдеп предусмотрел. Император, не зная постановления Совета, 4 марта в Ставке формулирует свои просьбы к новой власти. Наивный человек, он думает, что имеет дело с порядочными людьми. «Беспрепятственный проезд в Царское Село, беспрепятственное пребывание в Царском Селе до выздоровления детей, беспрепятственный и безопасный выезд из России через Романов-на-Мурмане (Мурманск нынешний), возвращение в Россию после окончания войны для постоянного жительства в Крыму, в Левадии». Между тем уже принят указ об его аресте. И 7 марта Временное правительство постановило признать отрёкшегося Императора Николая II и его супругу лишёнными свободы и доставить отрёкшегося Императора в Царское Село для пребывания под арестом.

Петроградский Совдеп выбирает первый состав Центрального комитета Совета и создаёт контактную комиссию с Временным правительством. Контактная комиссия занимается тем, что указывает Временному правительству, что оно должно делать.

Состав Центрального комитета Совета рабочих и солдатских депутатов, то есть исполнительного органа Совдепа, избран солдатской массой. Да, конечно, выкриком, по спискам, которые плохо слышат и толком никто не читает. Но всё-таки какой-то контроль над выборами есть. И вот рабочие и солдаты Петрограда выбрали такой состав ЦК Совдепа: Никольский, Чхеидзе, Дан, Либер, Гоц, Гендельман, Розенфельд, Каменев, Саакян, Кушинский. То есть одно русское лицо, остальные поляки, армяне, евреи, грузины. Интересно, что «инородство» совсем не смущает русский народ Петрограда. Такой состав Совдепа – это воля народа. Настолько была велика ненависть к старой власти у низших сословий в тот момент, что они готовы были тому, кто предлагает им покончить со старым режимом, передать власть. Никакого великорусского шовинизма, никакого антисемитизма, ненависти к инородцам при этом нет и в помине.

Интересна позиция князя Георгия Львова. Князь Львов, который назначен министром – председателем Временного правительства, считался гением администрации, и, наверное, таким действительно был. Во время Русско-японской, а потом Первой Мировой войны он создал систему прекрасных лазаретов для раненых воинов. Его вообще называли русским американцем – «Львов-американец», потому что он был прекрасным организатором, какими, по представлению русских, были американцы. И тут Георгий Евгеньевич вдруг впал в невероятную апатию. «Я верю в великое сердце русского народа, преисполненное любовью к ближнему. Верю в этот первоисточник правды и истинной свободы, в нём раскроется вся полнота его славы, и всё прочее приложится», – объявляет князь премьер-министр.

В конце июля 1917-го, когда Г. Е. Львов уходил в отставку, он сказал: «Для того, чтобы спасти положение, надо было разогнать советы и стрелять в народ. Я не мог этого сделать». Вот такое было начало его премьерства, и такой – итог его добрых заявлений.

Понимаете, с одной стороны, народ, восставшая революционная толпа, жаждала того, что мы слышали в солдатском письме с фронта в Калужскую губернию: свобода – это возможность делать, что хочешь, а с другой стороны, министры Временного правительства, интеллигенция, люди культуры не считали себя в праве сказать «нет» этому народу, потому что от имени этого народа они говорили как минимум шестьдесят лет – народники, социалисты, депутаты Думы говорили и говорили о том, что ужасный царизм подавляет народ и народ обрёл свободу. Неужели в него стрелять из пулемётов и разгонять казачьими нагайками, как при «проклятом царизме»?

А депутаты Совдепа всё говорили от своего имени как абсолютная власть. Член Петросовета трудовик Станкевич вспоминает: «Разъезжали от имени комитета делегаты по провинции и в армии, принимали ходоков в Таврическом дворце, каждый, выступая по-своему, не считался ни с каким разговорами, инструкциями, постановлениями или решениями».