Сергей Медведев - Эксперимент Зубатова. Легализация рабочего движения в первые годы XX в.

Арестанты не могли не знать, что письма из тюрьмы часто попадают в руки полиции, следовательно, даже если описываемое ими хотя бы частично было правдой, администрация тюрьмы или полиция в кратчайшие сроки могли ликвидировать любые вольности. Если предположить, что письма из тюрьмы были написаны сотрудниками Московского охранного отделения в целях дискредитации Главного управления по делам тюрьмы, то непонятно одно: неужели начальник Московского охранного отделения Зубатов, к 1902 г. более 10 лет служивший на различных должностях политической полиции, мог решиться на такую грубую и безыскусную фальшивку?

Приведем несколько цитат из перлюстрированных московской охранкой писем из тюрьмы: «Если нет разрешения на свидание, приходи во вторник так, зайцем, это очень легко … Приходи как-нибудь, когда не бывает свиданий, т. е. среда, четверг, пятница, воскресенье… к начальнику тюрьмы и попроси его повидаться со мной. Он, наверное, пустит, ко многим таким образом ходят» [298] ГА РФ. Ф. 102. Оп. 230. Д. 125. Л. 31. .

«Не писал тебе до сих пор, потому что адреса твоего не помнил… В тюрьме живется весело… Пиши по старому адресу, мне будут доставлять потихоньку. До сих пор не допрашивают. Я исключен из Универа без права поступления, но надеюсь поступить » [299] Там же. Л. 36. .

«…Я и мои товарищи по Бутыркам, как я вам уже писал, отправляем все потребности культурного человека, удовлетворяем каждой своей прихоти и вообще не терпим каких-нибудь особенных лишений » [300] Там же. Л. 37. .

Впрочем, в последних строках сквозит нескрываемая ирония, которая может служить подтверждением как жестких порядков, так и нарушений режима.

Продолжением массированной кампании Московского охранного отделения по информационному вбросу в Особый отдел стало отношение товарища прокурора московского окружного суда. В нем были представлены тезисы, подтверждающие и дополняющие жалобы московских полицейских на московские тюрьмы. Товарищ прокурора писал, что «в башнях происходит между собой общение заключенных в одиночных камерах лиц», «сношение с волей путем отправки через прислугу писем», «арестованные получают новинки нелегальной литературы, корреспондируют в заграничные нелегальные органы, условливаются относительно побега при отправлении в места ссылки, запасаясь для сего не только деньгами, но и подложными паспортами», «производят переговоры через зеркало», «при свидании мужа с женой допускается исполнение супружеских обязанностей (подчеркнуто в документе. – С.М.)» [301] ГА РФ. Ф. 102. Оп. 230. Д. 125. Л. 30. . Московские пересыльные тюрьмы фактически превращались в центры подготовки будущего побега арестантов.

Через несколько дней, вероятно, в ответ на жалобы со стороны Московского охранного отделения, администрация Центральной пересыльной тюрьмы ужесточила порядки и отказала в свидании с посетителями, не получившими пропуска в полиции. В ответ на это заключенные отказались от свиданий и объявили забастовку, сопровождавшуюся вывешиванием двух красных флагов и требованием свободы стачек.

Об этом инциденте отчитывался в Департамент полиции московский обер-полицмейстер Д. Ф. Трепов: «Вечером же начальник конвойной команды обратился ко мне по телефону с ходатайством о назначении на усмирение команды воинской части, ввиду появления в окнах тюрьмы отблесков огня и возможности вследствие сего возникновения серьезного беспорядка. Запрошенный по сему поводу, по телефону, Губернатор отозвался полным неведением обо всем доложенным мной» [302] Там же. Л. 42. .

Студенты жгли соломенные матрацы, флагами оказались красные рубашки, бунт вызвал большое скопление народа вокруг тюрьмы, но важно не это. Секретное обращение обер-полицмейстера в Департамент полиции преследовало две цели: продемонстрировать уровень распущенности и независимости арестантов, а заодно свести счеты с губернатором Москвы А. Г. Булыгиным, являвшимся последовательным противником эксперимента по легализации рабочего движения, руководителями которого были Зубатов и Трепов [303] ГА РФ. Ф. 63. Оп. 21. Д. 1090. Т. 2. Л. 139. .

Подавление студенческих восстаний в тюрьме повлекло за собой еще большее противодействие сторон. Уже 19 марта перлюстрируется еще одно написанное заключенным письмо несколько странного содержания. В разгар экстраординарных событий, фактически побоищ между арестантами и полицией, некто Вадим Руднев пишет госпоже Мазуренко в Лозанну: «В то время, пока мы здесь в Якиманской тюрьме объедаемся всяческими приношениями, в Бутырках происходит нечто ужасное. В ответ на притеснения всякого рода, с неделю назад заключенные объявили голодовку. Два студента – Дигуров, медик 3 курса, и Петерсон – уже умерли – случаи цинги, курсистки легли в больницы. Вчера на аудиенции женщина стреляла в Трепова… Она подошла, вытянула руку и сказала: “Архангельск”. Он схватил ее за горло» [304] ГА РФ. Ф. 102. Оп. 230. Д. 125. Л. 67. .