Николай Карпов - Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы

Едва отгремели залпы Гражданской войны, на свет появилась еще одна изуверская формулировка. Когда органы правосудия пытались выяснить обстоятельства необоснованных репрессий и террора у тех, кто отдавал приказы об уничтожении конкретных людей, звучал ответ: «ввиду революционной целесообразности». Параметры этой «целесообразности» устанавливались произвольно, и лишить человека жизни можно было не особенно утруждая себя сбором доказательств его виновности; в результате летели невинные головы.

Все эти события были характерны для страны в целом, но на Кубани они стали более острыми и яркими, так как здесь на объективный ход их развития наложили свои отпечатки некоторые субъективные, очень важные для этого региона факторы.

Первый из них — особый состав населения. Исторически сложилось так, что его мужская часть всегда предназначалась в царской России для ведения войн, готовилась к ним. Нужен был только повод, чтобы война запылала здесь с необыкновенной силой и жестокостью. Второй фактор — опять-же чисто человеческий. Здесь к руководству многими красными вооруженными формированиями пришли люди с расплывчатыми политическими воззрениями, однако личности яркие, необыкновенно смелые, умевшие повести за собой массы войск одной только силой личного примера.

Среди них две ключевых фигуры, два главнокомандующих красными войсками — Александр Исидорович Автономов, возглавлявший Юго-Восточную революционную армию, и Иван Лукич Сорокин — главнокомандующий Красной Армией Северного Кавказа. Сейчас можно уже со всей определенностью сказать, что в силу причин, о которых будет сказано дальше, они были востребованы только на определенном этапе Гражданской войны, стали героями только определенного времени и не могли долго находиться у руководства всеми вооруженными силами Северного Кавказа. Их уход был предопределен, дело было только во времени и в стечении обстоятельств. Так оно и случилось, но если Автономов остался в истории Гражданской войны как человек ошибавшийся, но нашедший в себе силы признать свои ошибки, то Сорокину была уготована другая судьба.

Автор выражает искреннюю благодарность всем, кто оказал неоценимую помощь в создании книги и в первую очередь: кандидату исторических наук Н.С.Черушеву, доктору исторических наук профессору И.Я. Куценко, работникам станицы Петропавловской — главе ее администрации Н.И.Селиванову и начальнику военно-учетного стола Г.Е. Подомкиной, станичному ветерану И.Н. Горлову, писателям-кубанцам М.А.Сакке и П.И.Ткаченко, работникам Ставропольского краеведческого музея им Г.Н.Прозрителева и Праве.

Сорокин Иван Лукич — казак, сын и внук казака. Его детство проходило на благодатной кубанской земле, так богатой своей героической историей. Оно протекало также, как и у его сверстников-казачат, с той лишь может быть разницей, что у него очень рано обнаружились черты характера, сыгравшие впоследствие решающую роль в его непростой судьбе.

Родился Иван 4 декабря 1894 г. в станице Петропавловской, которую раньше да и сейчас еще нередко называют Петропавловкой. Наиболее полное представление о том, что собой представляла эта станица в то время, дает историческая справка, напечатанная в Екатеринодаре в Памятной книжке Кубанской области в 1875 г.

Из этой справки следует, что Петропавловская расположена в 83 верстах от уездного города и в 126 от областного центра, на левом берегу р. Чамлыка. Это одно из старейших казачьих поселений в Курганинском районе и на Кубани вообще. Она основана в 1845 г. переселенцами из 4-й бригады линейного казачьего войска, бывшими дезертирами из полков Кавказской армии в Персии, которых вернули в отечество. Первые поселенцы не случайно выбрали это место для своей будущей станицы. То был поистине сказочный уголок Закубанья. Вокруг простиралась земля, годная для выращивания хлеба и разведения садов. Зачаровывала чистота воды в реках, где купали свои ветви плакучие ивы, было полно всякой рыбы, Лес изобиловал дичью, а воздух степи был наполнен пьянящим запахом разнотравья, так что за корм лошадям и скоту можно было не беспокоиться.

Шла война с горцами, и чтобы обезопасить себя от их внезапного нападения, казаки сразу же обнесли территорию своей будущей станицы высокой оградой. Она представляла из себя земляной вал, а также две линии плетня из терновника и колючек. С наружной стороны вала были выкопаны широкие и глубокие рвы. По форме это казачье поселение, как, впрочем, и другие в то время, представляло собой четырехугольник, внутри которого образовывались улицы и переулки, а вдоль них соответственно создавались казачьи дворы. Каждый казак тянул жребий, и таким образом обзавелся местом своего проживания. В центре станицы оставили площадь для церкви. Вблизи нее построили общественные здания — станичное правление с двором и станичную конюшню для лошадей постоянного резерва в 30–40 голов. На них казаки должны были готовы в любую минуту встретить горцев и отразить их нападение.