Ролан Мунье - Убийство Генриха IV

Но Лабрусс был прав, намекая на склонность Мунье к гиперкритицизму. В условиях, когда Э. Ле Руа Ладюри писал, что историк будущего будет «клиометристом» или его не будет вовсе, Мунье любил предупреждать против увлечения историков количественными методами и подчеркивал искусственность налагаемых на общество внешних рубрикаций. Он вспоминал характерную сцену, когда некий исследователь обнаружил 18 иерархических групп среди лиц наемного труда в Париже. Но на «механографической карточке» (забытой теперь перфокарте 60-х) для учета социальной принадлежности было предусмотрено лишь 10 позиций, и тогда руководитель проекта велел сократить число групп до десяти, прибегнув к их укрупнению. «Бесполезно подчеркивать всю произвольность этого действия, — возмущался Мунье, — если восемнадцать категорий существовали в реальности, то надо было их сохранить и отказаться от использования механографии вплоть до того момента, пока историк не будет обладать соответствующим для его целей оборудованием. То же самое относится и к статистике.

Eсли общество реально фрагментировано на очень большое число слишком мелких категорий, то в этом и может состоять его определяющая черта, сущностный характер этого общества; следовательно, нужно с уважением относиться к этим категориям, даже если они и затрудняют статистическую обработку, и даже если временно придется отказаться от статистики. Статистика и механография должны быть на службе у историка, а не наоборот» [12] Mousnier R. La plume, la faucille et le marteau: Institutions et société en France du Moyen Age à la Révolution. Paris: PUF, 1970. P. 15–16. — в таком духе были выдержаны многочисленные реплики Мунье на коллоквиумах по социальной истории. Он настаивал на том, что подсчетам должны предшествовать кропотливые монографические изыскания в рамках отдельных семей, кварталов, приходов.

Но это не мешало Ролану Мунье руководить коллективами, увлеченно занимавшимися анализом массовых источников с целью «ухватить» общество в его эмпирической реальности, восстановить «подлинную» социальную структуру. Для этого им был выбран такой важный источник, как нотариальные брачные контракты. Социальный строй покоился на важнейшем, по мнению Мунье, правиле: французы Старого порядка женились на ровне. Случаи неравных браков и мезальянсов, конечно, были, более того, они играли роль важнейшего канала социальной мобильности, но брачные контракты чутко реагировали на подобные отклонения от нормы соответствующим изменением состава приданого. Действительно, информативная ценность брачных контрактов огромна — помимо размеров приданого невесты и вклада жениха, позволяющих учесть и даже «взвесить» компоненты этого социального уравнения, в нем содержались ценнейшие сведения о социальных связях — горизонтальных (родственники) и вертикальных (свидетели), в число которых приглашались, как правило, вышестоящие люди. Коллектив, в состав которого входили не только историки, но и представители точных наук, сумел обобщить громадный статистический материал брачных контрактов [13] Mousnier R. La stratification sociale à Paris aux XVIIe et XVIIIe siecle. I: îléchantiïlon de 1634,1635,1636. Paris, Pedon, 1976. , чтобы создать свою модель социальной иерархии парижского общества.

В мае 1968 г. грянула «студенческая революция». Забастовки охватили все университеты Франции. И только созданный Мунье «Центр исследований по истории Европы Нового времени» продолжал свою работу. Ролан Мунье организовал со своими коллегами группу, несущую круглосуточное дежурство в библиотеке Сорбонны, чтобы спасти ее фонды от поджога и разграбления. Вместе с тем он призывал серьезно отнестись к урокам студенческого восстания и увидеть за левацкими лозунгами и экономическими требованиями прежде всего метафизический протест против общества потребления и бездуховности современного мира.

Можно приводить еще немало примеров того, что Мунье никогда не боялся идти против течения. Не поддался он и искушению «эгоистории», завоевавшей сердца многих французских мэтров. Поэтому нам остается лишь гадать о том, какой труд Мунье считал для себя самым главным и с чего он сам захотел бы начать знакомство с российской публикой. Возможно — с фундаментальной истории французских институтов времен абсолютной монархии [14] Mousnier R. Les institutions de la France sous la Monarchie absolue. Paris, PUF, 1974–1980. или с последней своей книги, вновь посвященной компаративному исследованию государственности [15] Eadem. Monarchies et royautés de la préhistoire à nos jours. Paris: Perrin, 1989. , а может быть — с работ по истории Парижа [16] Paris, capitale au temps de Richelieu et de Mazarin. Paris: PUF, 1978. ?