Екатерина Юхнёва - Петербургские доходные дома. Очерки из истории быта

Большая Дворянская улица. Фото 1900 г.

Одноэтажный доходный дом, оштукатуренный, на две трехкомнатные квартиры, посередине — пилястра, закрывающая концы бревен. Альбом проектов Г. М. Судейкина. 1916 г.

Проект двухэтажного доходного дома размером 12 × 16 метров: 8 двухкомнатных квартир, теплый ватерклозет, кухня с уголком для постели прислуги. Каждая квартира имеет парадный и черный ходы. Альбом проектов Г. М. Судейкина. 1916 г.

Возникает резонный вопрос: зачем же все-таки возводились каменные строения? Иметь каменный дом было престижно, и это, пожалуй, единственное объяснение. Престижность каменного дома в сочетании с привычкой и желанием жить в деревянных помещениях привели к распространению смешанных домов: деревянный верх — с жилыми комнатами, а в каменном первом этаже располагались или парадные помещения, если дом принадлежал дворянину, или торговые и складские помещения, если домовладельцем был купец. Конечно, речь идет здесь об особняках.

В начале ХХ века Петербургская и Выборгская стороны, Охта, южные окраины и западная часть Васильевского острова, состоявшие почти исключительно из деревянных одноэтажных домиков и воспринимавшиеся современниками как предместья (хотя официально они входили в границы города), начали застраиваться каменными громадами.

Районы, ранее похожие на улочки второстепенного уездного города, теперь почти ничем не отличаются от центральных. В августе 1903 года писатель С. Р. Минцлов записывает в своем дневнике: «Строительная горячка, несколько лет охватившая Петербург, продолжает свирепствовать. Везде леса и леса; два-три года тому назад Пески представляли собой богоспасаемую тихую окраину, еще полную деревянных домиков и таких же заборов. Теперь это столица. Домики почти исчезли, на их местах, как грибы, в одно, много в два лета, повыросли громадные домины; особенно быстро похорошела третья Рождественская. <���…> Замечательно и то, что иные дома стоят еще без дверей и окон, из них тянет, как из погребов, сыростью и холодом, а уже в газетах пестреют объявления о сдаче квартир в них. Нарасхват идут!»

Смешанный дом: первый этаж — каменный, а второй — деревянный на Малой Итальянской. Акварель Ф. Ф. Баганца. 1860-е гг. Фрагмент

В июле 1904 года С. Р. Минцлов возвращается к этой теме: «Старый Петербург все уничтожается и уничтожается… Нет ни одной улицы почти, где бы старые двух- и даже трехэтажные дома не ломались; теперь на их месте возводятся новые кирпичные же громады».

Быстрые изменения облика города, происходившие в последней четверти XIX века и в начале ХХ века, крайне негативно воспринимались современниками. От восторженного пушкинского признания «Люблю твой строгий стройный вид» постепенно к концу века формируется ужас от каменного Петербурга:

Почему так тяжело ощущали себя петербуржцы в слишком каменном, как им казалось, Петербурге? Мне кажется, причина в том, что провинциал, попадая в большой город, очень остро ощущал и переживал контраст по сравнению с оставленным где-то укладом жизни.

Вот как об этом поведал И. А. Гончаров в «Обыкновенной истории»: «Александр подошел к окну и увидел одни трубы, да крыши, да черные, грязные, кирпичные бока домов… и сравнил с тем, что видел, назад тому две недели, из окна своего деревенского дома. Ему стало грустно. Он вышел на улицу, посмотрел на домы — и ему стало еще скучнее: на него наводили тоску эти однообразные каменные громады, которые, как колоссальные гробницы, сплошною массою тянутся одна за другою. „Вот кончается улица, сейчас будет приволье глазам, — думал он, — или горка, или зелень, или развалившийся забор“, — нет, опять начинается та же каменная ограда одинаковых домов, с четырьмя рядами окон. И эта улица кончилась, ее преграждает опять то же, а там новый порядок таких же домов. Заглянешь направо, налево — всюду обступили вас, как рать исполинов, дома, дома, камень и камень, все одно да одно… нет простора и выхода взгляду: заперты со всех сторон, — кажется, и мысли, и чувства людские также заперты. Тяжелы первые впечатления провинциала в Петербурге. Ему дико, грустно…»