Алексей Волынец - Деревянные пушки Китая. Россия и Китай – между союзом и конфликтом

Кроме того, правителям империи Цин к концу 1870-х годов стало казаться, что после почти сорока лет внутренних и внешних потрясений положение страны наконец стабилизировалось – внутренние восстания подавлены, «опиумные» войны остались в прошлом, армия наконец-то начала процесс модернизации. На этом фоне вроде бы мелкая уступка территорий в усмирённом Синьцзяне воспринималась как особо болезненное продолжение прежней капитулянтской политики перед иностранцами.

Помимо всех указанных выше причин сказалось и личное головокружение от успехов у «императорского комиссара» Цзо Цзунтана – вернув империи Синьцзян, он искренне уверовал в непобедимость своих солдат и их способность противостоять не только уйгурским повстанцам, но и русским регулярным войскам. Победитель Цзо был тогда на гребне популярности у китайского чиновничества, именно его мнение предопределило опалу посла Чун Хоу и отказ от ратификации Ливадийского договора. Цзо прямо заявлял о готовности воевать с Россией и даже «дойти до Петербурга». В последнее он вряд ли сам верил, но нагнетание военной напряженности стало для Цзо Цзунтана способом сохранить и упрочить своё влияние при дворе маньчжурского императора.

Наместник столичной провинции Ли Хунжчан, старый соратник-соперник Цзо Цзунтана и его клана, на фоне всеобщей в Китае неприязни к иностранцам тоже не мог выглядеть меньшим патриотом. Поэтому и он поддержал отказ от «Ливадийского трактата» – тем более что подготовка к возможной войне позволяла ему выбить дополнительные средства на модернизацию столичных частей и флота, давно ставших его личными войсками.

Каковыми бы ни были причины отказа пекинского правительства от подписанного договора, Петербургу впервые пришлось задуматься о вероятной войне с Китаем. Генералы Российской империи не сомневались, что при прочих равных условиях их регулярные войска сильнее китайских. Но общая протяжённость сухопутной границы двух континентальных империй достигала рекордных семи тысяч вёрст, и на всём их протяжении логистика любых операцией против Китая откровенно пугала своей сложностью. Даже энтузиаст освоения Туркестана генерал-губернатор Кауфман ещё в 1878 году писал в Петербург, что любая война с Китаем станет «самой неприятной, самой неблагодарной, дорогой, бесплодной, которой по упрямству китайцев, всем известному, нельзя предвидеть конца…»

Весной 1880 года, когда дипломаты окончательно убедились в отказе Пекина от Ливадийского договора и воинственных настроениях маньчжуро-китайской элиты, в Главном штабе Русской Императорской армии приступили к разработке планов вероятной войны. Изначально предположили, что китайцы из-за всё той же сложной логистики начнут боевые действия лишь к концу текущего года, но одновременно на двух театрах – у границ Маньчжурии и в Синьцзяне.

Туркестанский генерал-губернатор Кауфман уверил Петербург, что в районе Синьцзяна потенциальный противник сможет начать боевые действия не раньше весны 1881 года, так как зимой значительные силы не смогут пройти по заснеженным перевалам. К этому времени Кауфман рассчитывал получить из центральных губерний не менее одной пехотной дивизии и пару кавалерийских полков – эти подкрепления он считал достаточными, чтобы начать активные действия против китайцев в Восточном Туркестане. Свой план Кауфман изложил 21 апреля 1880 года в письме военному министру Дмитрию Милютину:

«На борьбу с китайцами я не могу не смотреть весьма серьёзно. Неистощимое терпение китайцев, их огромные, сравнительно с нашими окраинами, средства, воинственность, возбуждённая между ними недавними успехами в борьбе с дунганами и Якуб-беком, хорошее вооружение и организация их войск, наконец, многомиллионность и богатство народа, делают китайцев в настоящее время врагом весьма сильным и опасным. Война с Китаем может протянуться многие годы, если только успех наш будет колеблющийся и мы не будем в состоянии сразу нанести им такой удар, от которого рухнет власть их в Кашгарии и Джунгарии… Всякое промедление даёт китайцам возможность увеличивать свои средства и уменьшает наши шансы на успех при тех средствах, которыми мы обладаем теперь на нашем крайнем Востоке».

Пока не прибыли подкрепления из Центральной России, генерал-губернатор Кауфман подготовил к возможному столкновению группировку войск – всего 7,5 тысячи пехоты, около 3,5 тысячи кавалерии, 46 орудий, 8 ракетных станков и 3 мортиры. Командовал этими скромными по численности войсками генерал Герасим Колпаковский, десять лет назад захватывавший «Илийский край». Теперь он должен был противостоять силам Цзо Цзунтана, которые оценивались русской разведкой очень приблизительно – от 40 до 100 тысяч, из них около 15 тысяч с современным оружием.