Андрей Фурсов: Водораздел. Будущее, которое уже наступило

И вот пришли «лихие девяностые», триада «капитализм — антисоветизм — бандитизм». Криминал, бандитизм в 1990-е стал одной из форм, с одной стороны, приспособления русской жизни к навязываемому полуколониально-компрадорским режимом капитализму, с другой — одомашнивания этого капитализма, превращения в «квази-», «пара-» и т. п. Это прекрасно показано, в частности, в фильме «Бригада». Но опять же эта адаптация наряду с притоком мигрантов не могла не работать на ослабление, истощение русской жизни, на вообще износ человеческого материала, разбалансировку сознания, филетические изменения. Все это — на фоне изношенности технической инфраструктуры, кривляние компрадорской верхушки и надвигающегося мирового кризиса. В немалой степени указанным выше изменениям способствовали государственный антисоветизм и разнузданная пропаганда на ТВ всего того, что неорганично традиционным русским ценностям, прежде всего — социальной справедливости.

Практически все реформаторы Руси-России — от Владимира до Горбачева — воспринимали ее и ее население как некую огромную аморфную массу, которой они пытались придать позаимствованную извне форму, начиная от византийского христианства и заканчивая западными капитализмом и коммунизмом с их иерархиями и пирамидами власти. Как подчеркивал О. Маркеев, русская «масса не способна порождать пирамиды. Их жесткая иерархия и законченность были чужды ее аморфной природе. Правители всегда привносили идею пирамиды извне, очарованные порядком и благолепием заморских стран. Но не они, а сама масса решала, обволочь ли ее животворной слизью, напитать до вершины живительными соками или отторгнуть, позволив жить самой по себе, чтобы нежданно-негаданно развалить одним мощным толчком клокочущей энергии утробы. […] Вопрос лишь времени и долготерпения массы. […]…масса только с высоты пирамиды кажется киселем, …внутри она таит жесткую кристаллическую решетку, из которой она кует стержни, прошивающие очередную привнесенную из-за рубежа пирамиду власти, и… только эти стержни даруют пирамиде устойчивость и целостность; стоит изъять их, и уже ничто не спасет государственную пирамиду от краха».

Таким крахом, которому в немалой степени поспособствовала советская верхушка (часть ее — сознательно, еще большая часть — по трусости, тупости и слабоумию) и определенные сегменты верхушек Запада, стало разрушение СССР и советской системы. На месте последней до сих пор никакая новая система не возникла. Возникновение новой системы предполагает наличие внутреннего центра тяжести, тогда как мы видим ориентацию РФ, ее верхних слоев на внешние центры тяжести по линии «запад — восток» (при этом, как заметил тот же Маркеев, русская масса жила большей частью по линии «север — юг»/«юг — север». К тому же остается открытым вопрос, на какой основе строить новую систему: коммунистический СССР, самодержавно-капиталистическая поздняя Российская империя, Московско-византийское царство: все они в прошлом, vixerunt («отжили») и восстановлению не подлежат. Не подлежат восстановлению и их идейные скрепы — они свое отработали. Как и их основа — библейский проект (не путать с учением Христа — теория Маркса и марксизм тоже разные вещи).

Капитализм как идея логически вытекает из библейского проекта; кризис, финал капитализма подводит черту и под этим проектом. Сегодня речь должна идти даже не об антикапитализме, в 1960-е годы бездарно не использованном советской номенклатурой для рывка в будущее, в посткапитализм, который она, исходя из своих шкурных интересов, заблокировала, а о некапитализме.

Капитализм был весьма динамичной, но исторически очень краткой — 500–600 лет — эпохой в истории земной цивилизации «долгого лета», начавшегося примерно 12 тысяч лет назад и подходящего к концу на наших глазах.

Искать идейные основы новой русской системы следует на пути снятия всех чуждых напластований на русской жизни — коммунизма, капитализма (столь милого сердцу западников-либералов), московского византийства (столь милого сердцу славянофилов), неоордынства (провозглашаемого недалекими и плохо знающими историю неоевразийцами с их культом «наследия Чингисхана»). Нужно идти к истокам и попытаться впервые сделать так, чтобы новая пирамида возникла из массы или, как минимум, была настолько адекватна ей, что не пришлось бы обволакивать ее слизью, чтобы жесткая кристаллическая решетка и грани пирамиды совпали. Разумеется, это легче сказать, чем сделать, но другого пути нет.