Сергей Смирнов - Восстание махдистов в Судане

В дальнейшем такие предприятия финансировались иностранными купцами — турками, коптами, сирийцами и, частично, европейцами, поселившимися в Судане. Во второй половине XIX века знать племен баккара могла уже обходиться без посредников, взяв на себя вместе с расходами по организации экспедиций и право на львиную долю доходов. Обычно во главе отряда, охотившегося за невольниками, стоял шейх рода или небольшого подразделения племени. Постепенно этот шейх все больше и больше превращался в купца-предпринимателя. Он арендовал у правительства территорию для «охоты на слонов», снабжая своих сородичей оружием, боеприпасами и продовольствием. Участники рассуа уже не претендовали на долю в добыче, как практиковалось раньше, получая помесячную оплату. Так, по свидетельству Бекера, «аскерам [9] Аскер (турецк.) — воин, солдат. выплачивалось по 45 пиастров в месяц, а в случае если срок похода превышал пять месяцев, то им дополнительно следовало 80 пиастров сверх обычной оплаты». [10] S. Baker. Ismailia. London, 1874.

Чайль Лонг также указывает на денежное вознаграждение данагла, [11] Данагла — представители нубийского племени того же названия, живущего в северной части Судана по берегам Нила (сейчас — в провинции Донгола). Этим термином также называли всех нубийцев Судана, которых турецко-египетская администрация и работорговцы использовали в качестве наемных солдат. нанятых для поимки рабов. [12] С. Chaille-Long. Naked truths of naked people. New York, 1877, стр. 217. Отряды арабов-работорговцев постепенно превращались в «дружины» профессионалов военных. Вожди таких дружин еще продолжали подчиняться законам племенной принадлежности, но у них постепенно вырабатывались качества, которые в дальнейшем легли в основу образования нового класса феодалов. Члены таких «дружин» часто переходили в дружину другого шейха, более далекого по племенному родству, но более опытного, богатого и щедрого. Границы родоплеменных связей постепенно стирались, и среди одноплеменников, ранее представлявших однородную массу, вырастало имущественное неравенство. Шейхи-работорговцы, получая от правительства в аренду огромные территории и делясь доходами с чиновниками, приобретали среди своих соплеменников все большую и большую власть, распоряжаясь водными источниками, пастбищами, охотничьими угодьями. Они несли ответственность перед властями за сбор налогов, причем произвольные поборы увеличивали их богатство. Родовые институты, сохранив старую форму но наполнившись новым содержанием, постепенно перерождались в орудие эксплуатации.

Исследователи отмечают чрезвычайно важные с нашей точки зрения характерные черты баккара.

1. Племенные шейхи охотно принимали в число членов племени пришельцев.

2. Среди баккара не замечалось строгого соблюдения племенных границ. [13] G. D. Lampen. Thebaggara tribes. Сборник The Anglo-Egyptian Sudan from within. Ed. by Hamilton, London, 1935, стр. 134.

Эти два обстоятельства указывают на далеко зашедший процесс разложения первобытной общины, ускоренный тем монопольным положением, которое занимала кочевая знать баккара в работорговле. Баккара — и в этом их основное отличие от остальных кочевников Судана — располагали наиболее сильной военной организацией и внешне сохранившейся схемой родо-племенных отношений. Родо-племенные связи среди баккара не были насильственно нарушены египетским управлением, а быстрое классовое расслоение, опережая процесс изменения общественных форм, происходило в рамках старой схемы родо-племенных связей.

Население Нильской долины, долины реки Атбара, северного Кордофана, Сеннара и других земледельческих районов с первых же лет египетского завоевания подвергалось самой беззастенчивой эксплуатации. Оседлые племена — джаалин, данагла, махас, привязанные к небольшим клочкам земли, не имели возможности, подобно кочевникам, скрываться в недоступных местах, а слабость племенных объединений мешала организованному отпору. По заявлению очевидцев, кочевники страдали от оккупации меньше, чем земледельцы Нила и северо-восточной части Судана. [14] D. С. Gumming. The history of Kassala and the province of Taka. Sudan Notes and Records, т. XX, 1937, стр. 27. В ответ на частые восстания завоеватели принимали суровые меры, способствовавшие установлению их полной власти над племенами, обитающими в сфере их досягаемости.