Надежда Маньшина - Краснодарский край. Путешествие за здоровьем

Вторая Митридатова война (83–81 до н. э.) была спровоцирована римским проконсулом Лицинием Муреной, человеком амбициозным и мечтавшим прославиться на военном поприще. Однако римские войска потерпели поражение от понтийцев. Хрупкий мир между могущественным Римом и Понтийским царством был нарушен из-за казалось бы небольшого военного инцидента.

Третья Митридатова война (74–63 до н. э.) шла с переменным успехом. В Древнем Риме серьезно отнеслись к событиям в Малой Азии и двинули туда многочисленные войска и флот, который перед этим очистил Средиземноморье от пиратов Киликии. Главнокомандующим на Востоке был назначен консул Луций Лициний Лукулл (ок. 117 – ок. 56 до н. э.), с именем которого связаны первые значительные военные успехи римского оружия в новой войне против Понтийского царства. В 66 г. до н. э. на смену Лукуллу прибыл выдающийся древнеримский полководец Гней Помпей Великий (106—48 до н. э.).

Удача отвернулась от Митридата VI. Союзники покинули его. В 66 г. до н. э. в битве у города Никополя состоялось второе в истории сражение между римлянами и войсками царя Митридата. Помпею удалось занять господствовавшие над полем битвы высоты, и понтийцам пришлось расположиться походным лагерем под ними. Ночью римские легионы внезапно атаковали спящих понтийцев и разгромили их, обратив царскую армию в бегство. После этого сражения Митридат был окончательно вытеснен из своих владений. Ему пришлось бежать сперва в Колхиду, а оттуда через Черное море в столицу Боспорского царства город Пантикапей (современная Керчь). Там он решил собраться с силами и вновь начать войну против ненавистного ему Рима. Однако поддержки у народа и войска беглый понтийский царь не получил. Вскоре против Митридата VI Евпатора восстали греческие города Северного Причерноморья и Азовского побережья. Мятеж против государя подняло и царское войско во главе с его сыном Фарнаком. Тогда в 63 г. до н. э царь Митридат, не желая стать римским пленником, покончил жизнь самоубийством. Первоначально он и две его дочери приняли яд из одной чаши. Дочери умерли сразу, Митридат же оказался невосприимчив к яду. Тогда по приказу царя его заколол раб.

Сын Митридата Фарнак II (?—47 до н. э.), собравший огромное войско из сарматов-сираков и меотийских племен – это войско античные авторы называли «скифским», – продолжил активную борьбу против Рима. В битве при Зале в Малой Азии его войско было разгромлено Юлием Цезарем. Именно по поводу этой битвы Юлий Цезарь произнес знаменитые слова: «Пришел, увидел, победил». С тех пор Фарнак и другие боспорские цари прибавляли к своему титулу наименование «друг Рима». «Другом римлян» именовал себя и вождь сарматов, или, по античным отзывам, скифов. Скифами, то есть варварами, цивилизованные римляне называли и племена готов, то есть все племена Восточного Причерноморья и черноморских степей.

Боролся против Рима и внук Митридата Евпатора – Митридат VII. При нем на Боспоре высадился десант римлян. Они прошли по землям будущей Тамани в целях устрашения местного населения. Митридат бежал. Римский император Клавдий решил оставить в покое беспокойные сарматские племена сираков и не направлял больше римлян в Боспорское царство.

Скифская эпоха связана в нашем историческом сознании с эпохой бронзы, датируемой находками в курганах III–II тысячелетий до н. э. Курганы показывают пути скифов в иные регионы. По разным версиям, от Монголии (задолго до монголо-татарского нашествия) до Месопотамии и Закавказья. Мифы и легенды путешествовали вместе с народами. Есть утверждение, что курганы древнее государства Урарту, жители которого после его падения двинулись через Кавказский хребет на север. Там, как всегда нечетко очерченная в своих границах, возникла страна Лебедия, которую тоже отчасти помещают в Краснодарский край – вместе с древнейшим армяно-урартийским городом Армавиром. Известный археолог и историк Ю.А. Шилов, увидев в очертаниях могильных курганов символ распростертой птицы, готовой снести яйцо жизни, связал этой гипотезой курганы с прекрасной страной – Лебедией.

Пантикапей

О скифах сохранилась память и как о свирепых грабителях, и весьма почтенное мнение. Сохранились портреты на вазах – крепких бородатых людей, мирно сидящих у костра, но с оружием в руках. Лица европейского типа. Их считали, с одной стороны, высоконравственными, справедливыми, а с другой – колдунами и оборотнями.