Аркадий Гордин - Пушкин в Михайловском

Заслуживает внимания и тот интерес, который проявлял Пётр Абрамович к истории жизни своего знаменитого отца — ведь именно у него хранилась (перешедшая потом к Пушкину) копия биографии А. П. Ганнибала, написанная на немецком языке его зятем А. К. Роткирхом.

Что касается образа жизни П. А. Ганнибала в деревне, то он, вероятно, действительно мало чем отличался от «жизни большинства тогдашних провинциальных дворян», хотя известно о нём очень мало. П. В. Анненков, сведения которого о Ганнибалах вообще крайне скудны и неточны, писал: «Генерал от артиллерии, по свидетельству слуги его, Михаила Ивановича Калашникова, которого мы ещё знали, занимался на покое перегоном водок и настоек и занимался без устали, со страстью. Молодой крепостной человек был его помощником в этом деле, но кроме того, имел ещё и другую должность. Обученный через посредство какого-то немца искусству разыгрывать русские песенные и плясовые мотивы на гуслях, он погружал вечером старого арапа в слёзы или приводил в азарт своей музыкой». Нет основания сомневаться в достоверности рассказа М. И. Калашникова, как он поплатился своей спиной за неудачный опыт изготовления какой-то новой водки, и в его выразительном замечании, что «когда бывали сердиты Ганнибалы, все без исключения, то людей у них выносили на простынях». Крепостнический быт Петровского отвечал всем нормам времени, был полон жестокости и самодурства.

Взыскательный хозяин, Пётр Абрамович, конечно, уделял не меньше внимания управлению имением, нежели изготовлению водок и настоек. Псковские владения его были немалые — согласно Межевым книгам и Геометрическим специальным планам 1786 года, включали 8 деревень, земли пашенной, сенокосной и прочей более 2 тысяч десятин, крепостных, как и у Осипа Абрамовича, не менее 400 душ. К наследственным имениям Пётр Абрамович прикупил ещё сельцо Сафонтьево в Новоржевском уезде с деревнями Тараскино, Молофеево, Абаканово, Фякино, Кошино, Гербачи и Замошье с 139 мужского пола «душами». В Сафонтеево он наезжал, а с 1819 года жил там постоянно [33] Сведения о сельце Сафонтьеве и пребывании там П. А. Ганнибала устанавливаются по клировым ведомостям Троицкой церкви Пятницкого погоста Новоржевского уезда за 1819—1823 годы (филиал Государственного архива Псковской области в городе Великие Луки (ГАПО), фонд 39, оп. 1, д. 495, л. 168 об.; д. 498, л. 140 об.; д. 500, л. 183 об.; д. 503, л. 177 об.; д. 502, л. 178 об.; д. 506, л. 165 об.). Эти сведения вносят коррективы в прежние наши предположения, что Пётр Абрамович переехал в Сафонтьево в конце 1824 года (Временник Пушкинской комиссии, вып. 22, с. 112), хотя и живя в Сафонтьеве, он мог наезжать в Петровское, где у него оставались значительные хозяйственные интересы. В Летописях Государственного литературного музея, кн. 1, с. 464, приведены данные о принадлежности П. А. Ганнибалу села Сафонтьева в 1811 году. .

Сельцо Петровское начало отстраиваться, как мы знаем, на месте деревни Кучане, на берегу озера того же названия, вскоре после получения А. П. Ганнибалом Михайловской губы. Название Петровское дано было тогда же. Планировка усадьбы, разбивка парка производилась уже в бытность там Петра Абрамовича, во второй половине 1780-х и начале 1790-х годов.

Дом построили в полуверсте от берега озера — большой, удобный, значительно больше михайловского, а поодаль — многочисленные хозяйственные сооружения.

Внутреннее убранство дома, можно полагать, было своеобразным. Традиционные штофные обои, большие печи голландских изразцов, старые портреты и картины на стенах, дорогая мебель красного дерева и карельской берёзы, привезённая из столицы, ковры и гобелены соседствовали с сосновыми скамьями, табуретами и комодами работы крепостных умельцев, с домоткаными половиками и занавесками.

Одним фасадом дом выходил к подъездной дороге и деревне, другим — в парк, где за традиционным зелёным газоном прямо против парадного крыльца начиналась широкая центральная аллея, ведущая к озеру.

Парк занимал небольшую площадь, но на ней размещалось несколько тысяч деревьев и кустарников всевозможных пород, которые по приказу Петра Абрамовича собирали в окрестных лесах, в соседних имениях, а то и привозили издалека. Росли здесь липа, клён, дуб, вяз, берёза, серебристая ива, кусты сирени, жасмина, акации.

Парк был «ирегулярный», как и в Михайловском. Но с геометрической правильностью пересекали его вдоль и поперёк стройные аллеи, поражающие то деревьями-великанами, то карликами. Карликовые липы специально «фигурно» подрезали, и они, густые, ветвистые, образовывали сплошные тёмные коридоры, почти непроницаемые для дождя и солнца. Квадраты, образуемые пересечением аллей — светлые зелёные лужайки, в сочетании с тенистыми аллеями, создавали удивительную игру света и тени, придающую парку особую прелесть. На этих открытых лужайках росли фруктовые деревья — диковинные сорта яблонь, груш, вишен, слив. Украшениями парка служили пруды, цветники, беседки. Небольшая открытая беседка стояла в конце центральной аллеи, у самой воды. Отсюда можно было любоваться и гладью озера, и заливными лугами, и лесистыми холмами по его берегам. Вид не был столь широк и разнообразен, как из Михайловского, но обладал своей особой неброской прелестью. Огибая озеро, почти по самому берегу шла дорога в Михайловское, усадьба которого виднелась на одном из дальних холмов (до неё от Петровского было около пяти вёрст).