Вадим Прокофьев - Среди свидетелей прошлого

Так и покоится это письмо в Архиве литературы и искусства, склеенное из кусочков, под целлофаном, предохраняющим его от окончательного уничтожения или утери еще нескольких клочков.

У некоторых памятников судьбы и необыкновенные и в то же время прозаические.

Кто из старых жителей Ленинграда не помнит знаменитых петербургских и петроградских книжных развалов! Нет, это не шикарные букинистические магазины Невского, с богатыми витринами, уставленными дорогими альбомами, юбилейными изданиями, легким чтением для девиц Смольного. Это лавочки на Университетской набережной, рогожки на тротуарах Выборгской стороны. В начале 20-х годов нашего века на книжных развалах появилось необычно много всевозможных рукописей. Это и не случайно. В годину революции, когда народные массы вышли на улицы, срывали царские эмблемы и гербы, жгли полицейские околотки и жандармские управления, «досталось» и некоторым архивам, как государственным, так и частным.

К тому же некоторые бывшие чиновники архивов постарались изъять, или попросту украсть, из хранилищ некоторые наиболее ценные документы. Вероятно, вкусы у этих воров были самые различные.

Заслуженный артист РСФСР Виктор Львович Кубацкий, роясь среди различных бумаг, высыпанных прямо на тротуар одной из ленинградских улиц, наткнулся на какие-то ноты. Ноты были написаны от руки, и это насторожило артиста.

Продавец запросил смехотворно малую по тем временам сумму — 5 рублей — стоимость бумажной макулатуры.

Каково же было удивление и радость покупателя, когда он обнаружил, что приобрел рукописи партитур Римского-Корсакова!

Рукописей было две. Одна — обработка для духового оркестра «Марша» Шуберта, другая — «Полонеза» Шопена. Кубацкий навел справки, и оказалось, что эти партитуры никогда не издавались, хотя обе они относятся к 1888 году.

Рукописи партитур по некоторым пометам на них свидетельствуют о том, что, прежде чем очутиться у букиниста, они какое-то время пролежали в Морском архиве. Кто знает, как очутились они на развале?

Теперь они снова в архиве, но уже не в Морском, а в Государственном архиве литературы и искусства в Москве.

Вы, наверное, помните трагическую повесть жизни «наследника» и даже императора всероссийского Ивана Антоновича. Напомним тем, кто забыл.

Иван VI, или Иоанн Антонович, император всероссийский, как известно, на престоле сидеть не мог, так как был возведен на оный в возрасте двух месяцев, а низложен, когда ему едва исполнилось четыре с половиной. Остальная жизнь этого «императора» протекала в различных темницах и последние годы — в одиночке Шлиссельбургской крепости.

В ночь с 4 на 5 июня 1764 года подпоручик Смоленского полка Василий Яковлевич Мирович с помощью подложных манифестов склонил на свою сторону гарнизонных солдат, арестовал коменданта крепости Бередникова и потребовал выдачи Ивана Антоновича. Приставы, охранявшие узника, поначалу попробовали сопротивляться, но, когда увидели, что Мирович наводит на крепость пушку, сдались.

Однако прежде чем сдаться, приставы выполнили инструкцию, данную им графом Н. Паниным от имени императрицы Екатерины II: «Ежели паче чаяния случится, чтоб кто пришел с командою или один, хотя б то был и комендант или иной какой офицер, без именного за собственноручным Е. И. В. подписанием повеления или без письменного от меня приказа и захотел арестанта у вас взять, то оного никому не отдавать и почитать все то за подлог или неприятельскую руку. Буде же так оная сильна будет рука, что спастись не можно, то арестанта умертвить, а живого никому его в руки не отдавать».

И не отдали. Бунт подавили. Мировича казнили. Правительство сделало все, чтобы стереть всякую память об неудачливом «императоре» Иване VI. Но его трагический образ, драматическая попытка освободить его и возвести на престол долгое время занимали умы историков и писателей.

За столетие накопилась большая литература, посвященная Ивану Антоновичу. Среди специальных исследований, которых ныне уже почти никто, кроме узких специалистов, и не читает, есть и роман.

Он так и называется — «Мирович».

Роман принадлежит перу популярного в свое время писателя Григория Петровича Данилевского. Да и в наши дни его исторические романы, особенно «Черный год» и «Сожженная Москва», пользуются спросом у читателей.

Прекрасное знание эпохи, быта делают его роман «Мирович» подлинным источником по истории второй половины XVIII века. Данилевский хорошо знал и психологию узников царских застенков, так как в свое время по ошибке был привлечен к делу петрашевцев и несколько месяцев просидел в одиночке Петропавловской крепости.