Натан Эйдельман - Пушкин - Из биографии и творчества. 1826-1837

Французская фраза (из Мольера) «вы — ювелир…» определяла человека, действовавшего из корысти в свою пользу: старому арзамасцу, теперь государственному человеку, Д. В. Дашкову было ясно, кто «ювелир»…

Казалось бы, «петербургский журналист» получил отпор; однако власти были явно не склонны пренебречь доносом. Результатом дела о мифическом «Утреннем листке» были серьёзные неприятности у Вяземского, которому Николай I приказал сообщить (3 июля 1828 г., через графа П. А. Толстого), что «Его императорскому величеству известно бывшее его поведение <���…> и развратная жизнь его, недостойная образованного человека»; царь велел внушить другу Пушкина, что «правительство оставляет собственное поведение его дотоле, доколе предосудительность оного не послужит к соблазну других молодых людей и не вовлечёт их в пороки. В сём же последнем случае приняты будут необходимые меры строгости к укрощению его безнравственной жизни» [168] Вяземский П. А. Полн. собр. соч., т. IX. СПб., 1884, с. 99. .

Вяземский отвечал тогда властям сильно и достойно, намекая на действия «тайной враждебной силы»; [169] Там же, с. 102. за него вступились Жуковский, московский генерал-губернатор Голицын. При этом защитники недоумевали, что имеет в виду Николай I, обвиняя Вяземского в «развратной, безнравственной жизни». Пушкин, например, вообразил, будто всё дело в шумной вечеринке, которую в Петербурге «давал Филимонов и на которой были Пушкин, Жуковский и другие» [170] Там же, с. 106. . Вяземскому и Пушкину было невдомёк, что царь и Бенкендорф пользовались готовыми формулами о «развратной жизни» Вяземского и его дурном влиянии на молодых людей, формулами из того самого анонимного доноса (ноябрь 1826 г.), о котором шла речь выше. Впрочем, не зная текста давнего доноса Булгарина, Вяземский и Пушкин в 1828 году уже отлично догадывались (и сами, и с помощью осведомлённого Дашкова), откуда «ветер дует»: много лет спустя, комментируя всю эту историю в полном собрании своих сочинений, Вяземский писал: «По всем догадкам это булгаринская штука. Узнав, что в Москве предполагают издавать газету, которая может отнять несколько подписчиков у Северной пчелы, и думая, что я буду в ней участвовать, он нанёс мне удар из-за угла». Вяземский вспомнил, что, по мнению Пушкина, «действовал один Булгарин, а Греч разве что потакал» [171] Вяземский П. А. Полн. собр. соч., т. IX, с. 103, 106. .

Любопытно, что и после того, как выяснилась неосновательность доноса на Вяземского и «Утренний листок», III Отделение составило новую записку (в ответ на запрос о Погодине министра народного просвещения); в текст были включены большие выдержки из ранней булгаринской записки-доноса 1826 года, а также доноса от 30 декабря 1827 года [172] ПД, ф. 244, оп. 16, № 117, л. 10—14. .

Одна из резолюций царя на каком-то документе гласила: «Доносить легко, доказать мудрено» [173] ПБ, ф. 859 (архив Н. К. Шильдера), к. 2, № 13, л. 19. . Тем не менее доносы принимались охотно, изучались внимательно…

Как видим, обширный свод документов о тайной слежке за Пушкиным, представленный в своё время Б. Л. Модзалевским, пополняется теперь несколькими новыми, в том числе одним из самых ранних и выразительных (булгаринская «экспертиза» в ноябре 1826 г.).

Пушкин, Вяземский, Погодин, всё более настороженно относясь к Булгарину и Гречу, до поры до времени не догадывались об их прямом осведомительстве и не прерывали с ними «дипломатических отношений» [174] См.: Вацуро В. Э. Северные цветы. М., Книга, 1978, с. 112. .

Если известные записки о лицейском духе, Арзамасе, книгопечатании и цензуре ещё не представляли из себя прямого «шпионского действия» и скорее только подчёркивали испуганную лояльность Булгарина и Греча, то записка-донос на Погодина, Пушкина и Вяземского в ноябре 1826 года — документ, не требующий объяснений насчёт его характера. «Экспертиза» в связи с перехваченным письмом Погодина к Пушкину — одно из первых серьёзных полицейских заданий Булгарину; [175] Незадолго перед тем, в конце октября, Булгарин (как отмечалось выше), вероятно, составил и секретную записку о Катенине ( ЛН, т. 16—18, с. 628). сразу же после удачного дебюта «энтузиаст» был отмечен: 22 ноября 1826 года последовал указ Сенату: «Обращая внимание на похвальные литературные труды бывшего французской службы капитана Фаддея Булгарина, всемилостивейше повелеваем переименовать его в VIII класс и причислить на службу по Министерству народного просвещения» [176] Лемке М. К. Николаевские жандармы и литература, с. 244. Любопытно, что в указе буквально использован оборот из записки Бенкендорфа о «похвальных литературных трудах Булгарина» (28.Х.1826). .