Леонид Млечин - До и после смерти Сталина

Ошибка моя состоит в том, что, решив взять под защиту эти практические результаты, которые являлись «дарами данайцев», я не подверг беспощадной критике коренные методологические пороки менделеевско-моргановской генетики…

Сознаю, что это деляческий подход к практике, погоня за копейкой».

Сталин не случайно заставил молодого Жданова каяться публично. Это был удар по репутации Жданова-старшего.

На Валдае Андрей Александрович еще и узнал, что все кадровые дела уходят от него к другому секретарю ЦК — Маленкову. Они терпеть не могли друг друга. Это был сталинский сигнал, означавший отстранение Жданова.

Аппаратчики на Старой площади видели, как усиливает свое влияние Маленков, имея в своем распоряжении мощный аппарат управления кадров ЦК:

«Штаты многочисленных отделов этого управления быстро комплектовались. Коридоры помещений, где оно располагалось, постоянно были заполнены специалистами, выпускниками вузов или приглашенных из разных регионов, — кого для первого знакомства, кого уже для назначения… И в дела Управления пропаганды и агитации все больше вторгался со своей моторной напористостью Маленков».

Андрею Александровичу стало совсем плохо. Из Лечебно-санитарного управления Кремля на Валдай вызвали лучших врачей. Они осмотрели больного. Не выявили ничего опасного. С кремлевскими светилами не согласилась Лидия Феодосьевна Тимашук, заведовавшая кабинетом электрокардиографии Кремлевской больницы на улице Грановского. Тимашук вместе с оборудованием доставили на Валдай спецсамолетом. Сделав кардиограмму, она поставила диагноз: «инфаркт миокарда в области передней стенки левого желудочка и межжелудочковой перегородки».

Врачи, обследовавшие Жданова, ее диагноз решительно отвергли. Велели переписать заключение. Отстаивая свою правоту, она обратилась к человеку, который отвечал за быт и здоровье членов политбюро, — начальнику Главного управления охраны Министерства госбезопасности генерал-лейтенанту Николаю Сидоровичу Власику:

«Считаю, что консультанты и лечащий врач недооценивают безусловно тяжелое состояние тов. Жданова, разрешая ему подниматься с постели, гулять по парку, посещать кино, что и вызвало повторный приступ и может привести к роковому исходу».

Через несколько дней, 30 августа, Жданов умер. Результаты вскрытия подтвердили: Тимашук была права. Она написала новое письмо: Жданову «не был создан особо строгий постельный режим, который необходим для больного, перенесшего инфаркт миокарда, ему продолжали делать общий массаж, разрешали прогулки по парку, просмотр кинокартин».

Тимашук звонила в ЦК. Ей стереотипно отвечали:

— Ваш письмо получено. Вас скоро вызовут.

Не вызвали. Генерал Власик дисциплинированно доложил о ее письме Сталину. Тот не заинтересовался письмом, велел отправить его в архив.

Врачей, лечивших Жданова, не наказали, а Тимашук понизили в должности.

Свидетелей, которые могли бы раскрыть подлинные обстоятельства смерти Жданова, нет. Первой через семь дней после смерти Жданова повесилась его экономка. Потом был уничтожен лечащий врач, который делал вскрытие вместе с профессором Виноградовым. В 1951 году застрелился комендант государственной дачи, на которой умер Жданов….

Жену Молотова Сталин сначала снял с работы, исключил из партии и посадил. Будущее Юрия Жданова тоже рисовалось в мрачных тонах. Но Андрей Александрович умер, и отношение к младшему Жданову сразу изменилось к лучшему.

Юрий Андреевич остался в аппарате ЦК. Семья Жданова продолжала жить в кремлевской квартире. Весной следующего, 1949 года Светлана Сталина с благословения отца вышла замуж за Юрия Жданова. В 1952 году молодого Жданова утвердили заведующим отделом естественных и технических наук и высших учебных заведений ЦК, осенью на съезде партии избрали членом Центрального комитета. Но их брак со Светланой быстро разрушился. Впрочем, его многообещающую партийную карьеру погубил не развод, а смерть тестя.

А вот когда через год умер хозяин социалистической Болгарии и недавний руководитель Коминтерна знаменитый Георгий Димитров, Сталин пригласил к себе на юг министра здравоохранения СССР генерал-полковника Ефима Ивановича Смирнова. Между делом поинтересовался, кто именно лечил Жданова и Димитрова. Услышал, что одни и те же врачи. Поднял брови:

— И оба пациента умерли?

Министр, зная, о каких замечательных специалистах идет речь, стал его убеждать: