Реза Аслан - Нет бога, кроме Бога. Истоки, эволюция и будущее ислама

Дело в том, что подавляющее большинство из более одного миллиарда мусульман с готовностью принимает основополагающие принципы демократии. Благодаря усилиям реформистов и модернистов во всем мусульманском мире большинство мусульман уже присвоило себе язык демократии, выражая его через традиционные исламские концепции, такие как шура , или «совет», как народное представительство; иджма , или «согласие», как политическое участие; байа , или «верность», как всеобщее избирательное право; и так далее. Достаточно взглянуть на массовые демонстрации активистов во всем исламском мире, чтобы понять, как демократические идеалы – конституционализм, подотчетность правительства, плюрализм и права человека – широко принимаются мусульманами во всем мире, даже если большинство правителей региона отказываются воплощать их на практике.

Но отчетливо западное представление о том, что религия и государство должны быть полностью разделены, а основой демократического общества обязан быть секуляризм, не всегда принимается. С момента зарождения религии в VII в. в Аравии и вплоть до возникновения исламского государства в ХХ в. ислам всегда стремился быть не просто религией. Когда пророк Мухаммад создал первое исламское государство в Медине четырнадцать столетий назад, он, с одной стороны, преднамеренно установил принципы, регулирующие все стороны жизни, предназначенные для удовлетворения социальных, духовных и материальных потребностей людей, а с другой стороны, выполнял волю Бога. Словом, ислам – это не просто вера; ислам – это идентичность . Такое утверждение справедливо для всех религий. Согласно опросам около 70 % населения в Соединенных Штатах Америки считают себя христианами. Это не означает, что семь из десяти американцев ходят в церковь по воскресеньям, семь из десяти читают Новый Завет или что на самом деле семь из десяти американцев вообще ничего не знают о христианстве, кроме того, что Иисус родился в яслях и умер на кресте. Нет, подавляющее большинство американцев, которые называют себя христианами, заявляют о своей личности, а не о вере. То же самое справедливо и для подавляющего большинства евреев, буддистов, индусов, джайнов и т. д. Религия всегда была не просто вопросом следования верованиям и практикам. Это прежде всего устремленность в будущее, способ бытия. Религия заключает в себе культуру, политику, взгляд на мир. Это особенно верно в отношении ислама, который, как и все мировые религии, был сформирован не только метафизикой, но и социальной, культурной, духовной и политической средой, в которой возник и развивался.

Это не означает, что ислам отвергает разделение «мечети и государства». В мире очень мало мусульманских стран, в которых духовные лица осуществляют прямую власть над правительством. Попытки установления такого прямого контроля в Судане, Нигерии, Афганистане и Иране все без исключения обернулись разрушительными неудачами. Тем не менее справедливо утверждение: когда дело доходит до религии, граница между общественной и частной сферами гораздо более зыбка в государствах, где мусульманское население составляет большинство. Отчасти это объясняется тем, что, возникнув в племенной культуре и развиваясь прежде всего в общинных обществах Ближнего Востока и Северной Африки, ислам склонен избегать радикального индивидуализма, предпочитая ставить потребности сообщества над правами отдельного человека. Какими бы ни были причины, основополагающий и неизбежный факт заключается в том, что люди почти во всех государствах мусульманского большинства неоднократно заявляли, что хотели бы, чтобы исламские ценности и нравы влияли на политику их стран. Поскольку государство можно считать демократическим только в той мере, в какой оно отражает свое общество, то, если общество основано на определенном наборе ценностей, не должно ли это также относиться и к образу правления?

По общему признанию, после событий 11 сентября стало невозможным задавать такие вопросы, не вспоминая об Афганистане под управлением террористического «Талибана». Образ афганской женщины, облаченной в бурку и подчиненной прихотям и произволу невежественной группы женоненавистников, стал символом всего отсталого и безнравственного, что относится к концепции исламского правления, и такие образы непросто вытеснить политической философией.

Учитывая, как часто ислам был использован для рационализации жестокой политики репрессивных тоталитарных режимов, таких как талибы в Афганистане, ваххабиты в Саудовской Аравии или факих в Иране, неудивительно, что термин «исламская демократия» вызывает такой скептицизм на Западе. Некоторые из числа известнейших ученых в Соединенных Штатах и Европе отвергают это понятие, полагая, что принципы демократии нельзя примирить с фундаментальными исламскими ценностями. Когда политики говорят о демократии на Ближнем Востоке, они имеют в виду американскую светскую демократию, а не коренную исламскую. Диктаторы на Ближнем Востоке неустанно проповедуют миру, что их жесткая антидемократическая политика «оправданна», поскольку «фундаменталисты» оставляют им только два возможных варианта: деспотизм или теократия. Проблема демократии с их точки зрения заключается в том, что если людям разрешен выбор, они могут сделать его против своих правительств.