Реза Аслан - Нет бога, кроме Бога. Истоки, эволюция и будущее ислама

Тем не менее за гранью призыва к самоопределению мусульманская община Индии едва могла прийти к соглашению о видении роли ислама в государстве. Для Мухаммада Али Джинны, основателя Пакистана, ислам был всего лишь общим наследием, которое могло бы объединить разнообразное мусульманское население Индии. Джинна рассматривал ислам так же, как Ганди рассматривал индуизм – в качестве объединяющего культурного символа, а не как религиозно-политическую идеологию. Для Маудуди, пакистанского идеолога, государство было лишь средством реализации исламского права. Маудуди рассматривал ислам как силу, противостоящую светскому национализму, и считал, что Пакистан станет первым шагом на пути к созданию мусульманского мирового государства. Хотя представители Мусульманской лиги, правящей политической партии Пакистана, утверждали, что исламское государство должно получить мандат от своих граждан, члены «Джамаат-и-Ислами», крупнейшей исламистской организации Пакистана, признанной в ряде стран террористической, наоборот, заявляли, что государство может считаться исламским только в том случае, если суверенитет находится исключительно в руках Бога.

В результате хаоса и кровопролития, последовавших за разделением Индии, около 17 миллионов человек – самая большая человеческая миграция в истории – бежали через разорванные границы в обоих направлениях, но ни представление Джинны, ни видение Маудуди об исламском государстве не были реализованы. Несмотря на разработку конституции, предусматривавшей, что парламент, избранный для создания законов и судебной системы, принимает решение о соответствии этих законов исламским принципам, Пакистан быстро поддался военной диктатуре в лице главнокомандующего армией Айюб Хана. Военное правление продолжалось до 1972 г., пока «платформа исламского социализма» [32] Имеется в виду основанная им Пакистанская народная партия. Зульфикара Али Бхутто не сделала его первым свободно избранным гражданским правителем Пакистана после раздела. Но социалистические реформы Бхутто, благосклонно встреченные населением, были осуждены как «неисламские» экстремистскими членами мусульманского духовенства Пакистана, которые расчистили путь для еще одного военного переворота, на этот раз под предводительством генерала Мухаммеда Зия-уль-Хака. При поддержке религиозных властей Зия осуществил принудительный процесс исламизации, в результате которого ислам стал регулятором и общественной морали, и гражданского права. После смерти Зии в 1988 г. новая волна выборов привела к реформистским правительствам Беназир Бхутто и Наваза Шарифа, которые предложили более либеральный идеал ислама, чтобы преодолеть разочарование населения Пакистана почти десятилетием жестокого фундаментализма. Но в 1999 г. после обвинения избранного правительства в коррупции глава пакистанской армии Первез Мушарраф вновь установил в стране военную диктатуру. После очередного десятилетия военного правления Мушарраф был вынужден разрешить Беназир Бхутто и Навазу Шарифу, которые были изгнаны из страны, вернуться в Пакистан. В 2008 г. он ушел с президентского поста. Убийство Бхутто спустя несколько месяцев после ее возвращения привело к вступлению на президентский пост ее мужа Али Асифа Зардари. Его слабое руководство неоднократно подвергалось проверке на прочность волнами нападений исламистских боевиков, чьи базы были сосредоточены в Северо-Западной пограничной провинции (или Хайбер-Пахтунхва) Пакистана. Боевики желали только одного – превратить страну в «талибанизированное» государство, находящееся под их контролем.

Все это произошло за шестьдесят лет.

Опыт Пакистана служит напоминанием о том, что исламское государство – отнюдь не монолитное понятие. На Ближнем Востоке существует достаточно стран, которые можно назвать исламскими государствами, но между ними не так уж много общего. Сирия – это арабская диктатура, где правитель печется об удовлетворении интересов своих всесильных военных. Иордания и Марокко – изменчивые королевства, где молодые монархи предприняли ряд робких шагов в направлении демократизации, хотя и не отступили от своего абсолютного правления. Иран – авторитарная страна, управляемая коррумпированной клерикальной олигархией, приверженной идее подавления любых попыток демократических реформ. Саудовская Аравия – фундаменталистская теократия, утверждающая, что ее единственная конституция – это Коран и ее единственный закон – шариат. И все же все эти страны не только считают себя воплощением идеальной модели Медины, они рассматривают друг друга как презренные осквернения этого идеала.