Денис Хрусталёв - Русь от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в.

Осознав провокационные действия Мстислава, Владимир и Даниил вернулись к Чернигову, и здесь, судя по всему, их союз подвергся серьезному испытанию. Летописный рассказ об этом весьма невразумителен и запутан. В изложении НПЛ он выглядит так: «…и много пустошивь около Чернигова, поиде опять[ к городу Чернигову ] ; и Михаилъ створивъ прелесть на Даниле и много би галицанъ и бещисла, Данила же едва уиде; а Володимиръ пришедши опять, седе въ Киеве» [86] НПЛ, 73–74, 284. Аналогично: ПСРЛ, XV, 363. . О «лютом» бое под стенами Чернигова на завершающей стадии похода говорится и в Галицко-Волынской летописи. Однако в ней результатом боев выступает мирный договор между Владимиром и Даниилом, с одной стороны, и Мстиславом и черниговцами — с другой. Михаил среди участников событий в такой интерпретации не значится. Вероятно, с помощью хитрости и лживых переговоров черниговскому князю удалось либо расколоть коалицию князей, либо развести во времени маршруты движения союзных войск и напасть отдельно на Даниила. Как бы то ни было, но истрепанные в боях галицко-волынские и киевские полки вынуждены были отступить [87] Совершенно ясно, что желанного результата — мира с Михаилом Всеволодовичем Черниговским — поход не принес. При этом следует признать неуместным обвинение Галицко-Волынской летописи в искажении событий (Майоров, 2001. С. 562). Нет никаких сомнений, что летопись излагала княжескую версию событий, тенденциозную версию, в которой некоторые факты могли замалчиваться и запутываться (Котляр, 1997. С. 103). Однако мы не имеем возможности утверждать, что она «грубо искажала события». На прямую фальсификацию событий при жизни того поколения, которое в них участвовало, летописец был не способен. С другой стороны, летописная информация нередко интерпретировалась неверно. Так, М. С. Грушевский считал, что Даниил и Владимир одержали решительную победу под Черниговом, захватили город и посадили там на княжение своего союзника Мстислава Глебовича (Грушевський, 1991. С. 247). Оснований для подобных заключений в летописи нет никаких. Победы одержано не было, но не было и решительного поражения. В противном случае ни о каком походе на половцев, который вскоре последовал, не могло быть и речи. Ср.: Dimnik, 1981. P. 73; Феннел, 1989. С. 114; Майоров, 2001. С. 565–566. . Причем, как оказалось, на этом военные действия для них не прекратились. На подходе к Киеву выяснилось, что в окрестностях города объявились половцы, призванные союзным Михаилу князем Изяславом Мстиславичем. В утомленных войсках Даниила начались волнения, галицкие ополченцы отказались принимать участие в новых боевых действиях, и князь, похоже, поначалу с пониманием отнесся к их мнению: «Данилъ во и вои его бе иструдилася, попленилъ бо бе все Черниговьскые страны, воевалъ бо бе от Крещениа до Вознесения» [88] ПСРЛ, II, 773. . Согласно Галицко-Волынской летописи, Даниил «бо бе изнемоглъся»и «хотяше изиити домови лесною страною», то есть отступить в свои земли по лесным тропам, где можно было избежать столкновения с кочевниками. Владимир Рюрикович и волынский воевода Мирослав потратили немало сил для того, чтобы переубедить князя и организовать новый поход: «Не подобить изиити труднымъ воемь противу целымъ», возражал он [89] А. В. Майоров считает, что наибольшие потери понесли галицкие полки, чем объясняется и то, что сторонником продолжения борьбы и похода на половцев выступает волынский воевода Мирослав, подразделения которого пострадали мало (Майоров, 2001. С. 566–567). О потерях во время черниговского похода можно рассуждать, исходя лишь из краткого и обобщенного сообщения НПЛ о том, что после того, как Михаил «створил прелесть» на Данииле, он «много би галичан и бещисла, Данило же едва уиде» (НПЛ, 73–74, 284). «Галичанами» в этом сообщении, судя по контексту, названы собственно все войска Даниила, отчего говорить о значительном уроне именно в галицком ополчении не приходится. С другой стороны, потери несомненно были, причем у галичан они накладывались на сохранявшуюся в их среде неприязнь к Даниилу и недавние попытки сепаратных переговоров с Михаилом. То есть галицкий князь должен был чувствовать, что боевой дух основной части его войск (галичан) и был-то невысок, а сейчас совсем подорван. Сомнения в том, насколько можно полагаться на такую армию, и обусловили длительные раздумья князя по поводу нового похода на половцев. . Угроза того, что половецкие нападения могут распространиться и на собственные владения Романовичей (перемещение половцев было зафиксировано у Звенигорода), заставила Даниила в итоге согласиться с уговорами и повернуть свои полки в степь.