Сергей Марков - Летопись Аляски

И недалеко от бобровых плотин, на пригретом солнцем пригорке, стучат топоры. Три доблестных креола строят избу – первое русское поселение на Нулато – под 64°42'11" северной широты у самой глубокой части всего русла Юкона. Скоро сюда, в глубину Юкона, придут и другие разведчики бобровых земель – барановец Лука Пахомов, эвенк Григорий Никитин и калифорнийский креол Никифор Талижук. Все они бывали на Нулато в первые годы после его открытия. Мы знаем, что Дерябин остался зимовать на новом месте; он скупал бобров у охотников Нулато, осматривал леса и речки. Дерябин голодал, ел коренья и дятлов. На него не раз нападали индейцы, но он был терпелив и упорен.

Дерябин рассказывал впоследствии Лаврентию Загоскину о страшных событиях, происходивших в этих местах. Вспыхнула эпидемия черной оспы и поползла от жилища к жилищу. Один старик по имени Униллу, потеряв двух жен и трех сыновей, сжег свой дом со всеми пристройками и сам погиб в огне и дыму. Сын Униллу – Волосатый был участником многих походов русских по Юкону. Это были свидетельства «жизни бедной и трудной», о которой писал А. Пушкин в своем проникновенном «Джоне Теннере».

В те годы геолог, поэт и скиталец Генри Скулькрафт, женатый на внучке индейского вождя, уже записывал в вигвамах охотников сказание о Гайавате. Сколько древних преданий и песен слышали от индейцев русские первооткрыватели Юкона! Но среди них не было Скулькрафта, и они в этом неповинны.

И опять краснолицые дюжие креолы идут по снегам Аляски, плывут по лососевым рекам. Они пьют казенный ром, едят бобровое мясо, крестят индейцев. Их толстые походные тетради пестрят записями расстояний, они перечисляют бобровые плотины, делают глазомерную съемку.

П. Колмаков, сын Федора Колмакова, пришел па водораздел Юкона и Кускоквима, достиг реки Тлегон. Его спутником был веселый креол Матросов, завораживавший индейцев игрой на балалайке, с которой он никогда не расставался. Им принадлежит честь открытия притока Юкона – реки Иннок, прорезающей междуречье Кускоквим – Юкон. Иннок в разных местах своего течения имела несколько названий: Тлегон, Иттеге и другие. Колмаков терпеливо распутывал этот клубок и положил реку на карту. В ущельях и падях в области Иннока снег лежал до июля. На последнем «переносе» к Кускоквиму Колмаков и Матросов брели по колена в снегу. Как они тащили свои байдары, на которых было около тысячи бобровых шкур? Летом они слепли от сияния снегов. Они открыли новые горы, определили положение устьев нескольких рек. В лесах новой области скитались охотники. Добычею их были выдра, бобр, лось и олень, росомахи и рыси, дорогие лисицы.

Колмаков хотел тогда выйти на Юкон, но благородные индейские охотники на оленей, люди из племени тлегон-хотана, сказали креолу о том, что там произошло несчастье – русские истреблены немирными индейцами.

Друзья-индейцы помогли П. Колмакову пройти на берега Кускоквима. Через несколько лет русские люди, пришедшие по следу Колмакова и Матросова, разыскали их спасителей и в знак высшей признательности сняли с себя кресты и нательные рубахи и отдали их индейцам. Неутомимый Малахов открыл еще несколько «переносов» между реками Аляски. Все это происходило в 1838-1839 годах.

Одновременно чиновники Компании Гудзонова залива делали открытия на северо-востоке Америки. Компания Гудзонова залива имела тогда более сотни фортов на побережьях озер и рек Северной Америки. Ее флаг развевался по ту сторону Скалистых гор. Сто шестьдесят тысяч индейцев-охотников добывали для Компании шкуры дорогих зверей. Форт Йорк на Гудзоновом заливе, Монреаль, форт Ванкувер на Орегоне были местами, куда свозилась пушнина. В наше время найдены новые архивы, в которых содержатся малоизвестные сведения о взаимоотношениях Российско-Американской компании и Компании Гудзонова залива...

В сентябре 1838 года в форте Ванкувер появился достославный капитан Иоганн Август Зутер. Он проехал вдоль всей цепи фортов Гудзонбайской компании, побывал в ее главной колониальной конторе. Четыре года назад он бежал из Швейцарии, где был известен как капитан гвардии. Блэз Сандрар, описавший бурную и горестную жизнь Зутера, не знал архивов Российско-Американской компании. Мне довелось найти кое-что о Зутере в бумагах форта Росс и Новоархангельска, поступивших в свое время в Петербург. Они дополняют сведения о Зутере. Блэз Сандрар восстановил всю историю жизни длинноволосого капитана швейцарской гвардии; наши архивы рассказывают о его связях с Российско-Американской компанией.