Сергей Марков - Летопись Аляски

Стоит упомянуть, что в походе Креницына и Левашова участвовал уже известный нам Степан Глотов. Он умер в страшную зиму 1768/69 года, когда цинга и холода погубили 36 участников экспедиции. Могила Глотова – на острове Умнак.

Миллер издал в Амстердаме «Путешествия и открытия, сделанные русскими вдоль берегов Полярного моря, на Восточном океане, в Японии и Америке». Весть об успехах русских героев вызвала посылку испанских кораблей к северо-западному побережью Америки и постройку католических миссий в Калифорнии. Гордые испанские капитаны Вил, Перес, Бодего, Артела, Квадра шли на север вдоль берегов Калифорнии. Но к сказочному Аниану они долго не могли проникнуть. Испанцы начали свои плавания в 1769 году, но лишь в 1775 году мореход Квадра бросил якорь в Ситкинском заливе, достигнув только южного края Аляски.

Известный историк Калифорнии и Аляски, трудолюбивейший Г. Бэнкрофт в свое время писал:

«...Одним из главных соображений, которые испанцы имели в виду, занимая Сан-Диэго и Монтерей во время экспедиции 1769 года, было опасение русского вторжения с Севера...»

В 1770 году испанский монах Жюниперо воздвиг на берегу Калифорнийской бухты крест с надписью об основании Монтерея. Как раз в это время люди Креницына и Левашова бродили по Американскому материку, а из Охотска и Камчатки один за другим шли промысловые корабли для поисков котиковых и бобровых стад между берегами Азии и Нового Света. Рассматривая все походы русских открывателей лишь как мирные стремления, Сумароков призывал:

Около этого времени в Иркутске умер неизвестный «американец», о чем мы знаем из письма Миллера к Эйлеру. Видимо, это был один из первых алеутов или аляскинцев, приведенных мореходами на сибирскую Большую землю. Известно, что еще в 60-х годах суздальский крестьянин Иван Кокин взял с собой алеутского мальчика Фому, вслед за ним русскими был увезен мальчик Стефан – «пленник незнаемых народов», убежавший из плена к русским мореходам. Доблестный Тимофей Шмалев, помощник Плениснера в Анадырске, немало потрудившийся над историей плаваний к Алеутским островам, в 1770 году привез первого алеута в Петербург. Алеута звали Осипом Кузнецовым, и капитан-исправник Тимофей Шмалев составил особое «Примечание» о пребывании алеута в столице.

Кстати о Шмалеве. Братья Тимофей и Василий Шмалевы были ревностными собирателями всех свидетельств подвигов русских людей на Восточном океане. Если исследователи потревожат архив Миллера, они найдут там множество бумаг, карт и планов, написанных Шмалевыми. Как на образец, можно указать хотя бы на списки промышленников, плававших к американским островам, или на историю Охотского порта.

Недаром Миллер писал одному ученому немцу в 1778 году:

«Плавания к Американским островам дали столько новых открытий, что о них, на основании имеющихся у меня известий, можно было бы написать целые фолианты...»

Тимофей Шмалев встретил Джемса Кука в 1778 году. Кук подарил исследователю термометр для метеорологических наблюдений. Около Уналашки англичане встречались со штурманским учеником Герасимом Измайловым. Это тот самый Герасим Измайлов, который был когда-то насильственно увезен с Камчатки известным авантюристом Беньовским, но остался верным присяге. Измайлов дал англичанам снять копию с его карты Алеутских островов. Русские мореходы, в свою очередь, получили копию одной из карт Кука. Эту карту изучал и делал к ней примечания казачий сотник Иван Кобелев. Этот замечательный человек прожил па свете более ста лет. Еще в 1849 году Ивана Кобелева видели в Охотске. Он был одним из упорных искателей Нового Света.

В год гибели Кука сотник Кобелев проник на один из островов Диомида, откуда «ему и американский берег открылся, куда он отправиться и намерен был». Чукчи-проводники отказались идти с казаком к Новому Свету, и Кобелев скрепя сердце занялся сбором расспросных сведении об Аляске. В руках у Кобелева оказался конец золотой нити легенды о старинных русских людях, поселившихся на Аляске. Местный житель – старшина острова Имовлин (Б. Диомид) рассказал Кобелеву, что русские первопоселенцы Аляски живут в селении Кынговей у ручья Хеуверен, «от американцев большими бородами отличаются, из книг молятся и иконам поклоняются, также язык свой и писание сохраняют».

Читатель помнит, что казак-чукча Дауркин сообщил о том же «Хеуверене».