Игорь Гостев - Русский Север в войнах XVI – XIX веков

«Клинок стальной, с остатками травленого орнамента, однолезвийный, с широким и узким долами. Ширина клинка у пяты 3,2 см, кривизна 43/4,8 см. Черен рукояти костяной, с пропиловкой поверхности мелкими ромбиками и тремя фризами. Навершие рукояти литое латунное с головкой и гривой льва. Крестовина также литая, латунная с закругленными и загнутыми в противоположные стороны концами. На нижнем конце крестовины закреплено латунное ушко. Заодно с крестовиной отлиты пластины перекрестья и крепления рукояти, изготовленные в виде заостренной пирамиды с боковыми округлениями, канавками и цветками. Ножны листовые латунные с двумя ушками и кольцами для крепления пасовых ремней Устье в ножнах зафиксировано двумя винтами. На верхней обоймице ножен — овальный штамп с надписью: «R. Banks 49. Fore street. Plymouth» [505] Суханов И. П. Оружейные реликвии Российского флота. Из коллекции центрального военно-морского музея. СПб.: Фортекс, 2002. С. 92; Его же. История российского морского кортика. СПб.: Бранко, 2007. С. 238–239. .

Трофейный кортик, принадлежавший М. А. Герасимову. Из фондов Центрального военно-морского музея, г. Санкт-Петербург. Фото Д. Жаворонкова.

Этот кортик — единственный из трофеев М. А. Герасимова, современное местоположение которого достоверно известно автору настоящей публикации.

Генеральная карта Архангельской губернии. 1824 г.

С наступлением 1854 г. архангельский военный губернатор, управляющий и гражданской частью, главный командир Архангельского порта Роман Платонович Боиль затребовал у подчиненных сведения о состоянии войск и вооружений во вверенной ему губернии. а также справки о том, какие мероприятия по защите Архангельского порта проводились в 1808–1811 гг. Он не стал мотивировать свои запросы ничем, кроме «встретившейся надобности».

Получив необходимые сведения, Р. П. Боиль распорядился составить ведомости о войсках, находящихся в Архангельске, и «об артиллерийском имуществе Новодвинской крепости штатном и годном к употреблению сверхштатном» [506] ГААО. Ф. 2. Оп. 1. Т. 5. Д. 5580. Л. 4–9 об. . 16 (28) января он отправил их военному министру. В коротком сопроводительном письме под грифом «секретно» он просил министра «сделать распоряжение к усилению расположенных в Архангельске сухопутных войск и к приведению в оборонительное положение Новодвинской крепости и Соловецкого монастыря, равно и к построению в необходимых пунктах временных укреплений». По словам Р. П. Боиля, это было необходимо «на случай могущего быть ныне разрыва с какою-нибудь из морских держав». Он отметил, что такого рода меры уже принимались ранее в 1800–1801 и 1807–1811 гг. «по случаю разрыва с Англиею». Р. П. Боиль обратил внимание на то, что приморские города и селения Архангельской губернии по состоянию на начало 1854 г. остаются «безо всякой обороны на случай неприятельского нападения». Архангельск, по его мнению, также был под угрозой, поскольку даже в Новодвинской крепости, защищавшей подходы к нему с моря, не было «ни станков, ни лафетов» для орудий [507] Там же. Л. 2–3 об. . Встретить в открытом море неприятельские эскадры вице-адмиралу Р. П. Боилю было нечем — такая возможность даже не обсуждалась в переписке со столицей [508] До середины XIX в. Архангельск был крупнейшим центром военно-морского судостроения России. В 1734–1852 гг. в Архангельском адмиралтействе было построено 225 линейных кораблей и фрегатов, а в адмиралтействах и на верфях Санкт-Петербурга за тот же период — всего 148 (см. Список русских военных судов с 1668 по 1860 год / под ред. Ф. Ф. Веселаго. СПб., 1872; Пальмин В. А. Военно-морское судостроение на Севере России в эпоху парусного флота. Архангельск: Поморский ун-т. 2008. С. 174). Примечательно, что в то же самое время город оставался в положении «сапожника без сапог»: российских военных судов находилось в Белом море ничтожно мало; они были сравнительно небольшого водоизмещения, несли слабое артиллерийское вооружение, выполняли функции брандвахты и т. п. .